Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год
Шрифт:
Вот еще пример. Датский путешественник Йорген Бич снимал фильм в горах Камеруна, в местах, населенных людьми племени кирди. Кирди не носят никакой одежды, даже набедренных повязок.
Один молодой парень, по имени Дауду, очень помогал Бичу в съемках, и тот в знак благодарности подарил ему шорты. Вечером Дауду прошелся в шортах по деревенской улице. Эффект был совершенно неожиданным (судя по всему, не только для датчанина, но и для Дауду): встречные хохотали, девушки, отворачиваясь, убегали в хижины, их матери кричали вслед бедному Дауду разные неодобрительные слова...
Таким образом, понятия того, что стыдно, а что нет, могут быть самыми разными.
А откуда пошло наше выражение «опростоволоситься»? От бытовавшего еще совсем недавно слова «опростоволосить», что значило «выставить кого-то в неприличном виде, сбив с головы шапку пред всем честным народом»...
Подобные примеры можно было бы приводить да приводить, но все они говорили бы об одном: врожденного, одинакового для всего человечества чувства стыда, такого, как у Адама и Евы, нет. Скорее всего связь одежды со стыдом обратная: не одежда возникла из чувства стыда, а само это чувство появилось вследствие обычая носить одежду.
Есть еще одно — и с нашей точки зрения убедительное — предположение, откуда взялась одежда. Как мы знаем, одежда есть не у всех народов, зато племя без украшений науке неизвестно. Причем есть украшения «неснимаемые»: татуировка, раскраска, подпиливание зубов, и украшения, которые можно снимать и заменять. Список украшений рода человеческого просто неисчерпаем. Их носят везде, куда только их можно повесить и вставить. Удобнее же всего носить украшения на шее и на бедрах. Из этих украшений, как считают многие этнографы, и развилась одежда.
Дело в том, что украшения у отсталых народов служат (если так можно выразиться) не только «для украшения». Украшение служит еще и «оберегом» от колдовства или дурного глаза. Естественно, что, опасаясь за наиболее уязвимые и важные части тела, человек предохранял их амулетами: вдевал в нос кольцо, подводил глаза краской. Другие части тела он прикрывал. Скажем, в середине еще прошлого века многие русские крестьяне верили, что стоит женщине выйти «простоволосой» из избы, как тут же ей в волосы вцепится домовой. А от привычки ходить всегда с покрытой головой один шаг до того, чтобы крайне неприличным считать одно появление без платка.
Но даже в одной стране в одну и ту же эпоху одежда бывает неодинакова. Дело в том, что, едва появившись, одежда стала играть еще одну важную роль: роль «социального знака».
Когда мальчику у первобытных племен наносят рубцы на тело, они остаются несмываемым знаком того, что он уже прошел посвящение во взрослые. Эти знаки отличают его от малолетних, не прошедших обряда юнцов, они говорят всем, что он уже взрослый, уже воин. Кроме того, рубцы или татуировка показывали всему миру, какого рода-племени сей доблестный муж, ибо в другом племени и рисунок на коже, и кольцо в носу, и прическа — все было другим. Убивши леопарда (или крокодила, или медведя), а может быть, отличившись в бою с врагами, воин получал право на еще какое-то лишнее украшение — отличие. Со временем, когда в общине выделились вожди, старшины, военные предводители, колдуны, свое высокое положение они подчеркивали особой одеждой и особыми украшениями, которые для всех остальных были запретны. И чем глубже становилось расслоение общества на классы, тем больше отличалась одежда свободных и рабов, князей и подданных. В средневековой Европе одежда феодалов и их дружинников весьма мало походила на скромное платье горожан и еще меньше на сермяги крепостных крестьян. Причем дело тут было даже не в материальных возможностях: феодальные законы с достойной лучшего применения тщательностью регламентировали, что и кто смеет носить.
В прошлом веке в африканском королевстве Буганда кабака — король — был чуть ли не с головы до пят закутан в ткани и леопардовые шкуры, его придворные имели платье значительно короче, слугам же предписан был лишь короткий и узкий передник. В то же время они все время обязаны были заботиться о том, чтобы их бедра не были обнажены более, чем следует. Если учесть, что все приказания кабаки выполнялись только бегом, можно представить себе, как нелегко им приходилось...
В средневековой Корее янгбаны, тамошние дворяне, имели право шить одежду из шелка бледных тонов разного цвета, а остальным людям вменены были одеяния только белого цвета. Об их достатке можно было судить по чистоте одежды, ибо только богач мог себе позволить менять платье ежедневно.
В этом вопросе человечество вело себя, несмотря на все различия, весьма сходно, аналогичные условности существовали в любом разделенном на классы обществе в любом уголке Земли, от империи инков до острова Таити, от Древнего Рима до Франции Людовиков.
Средневековый дворянин в своем облачении напоминал огородное пугало, костюм его был весьма и весьма неудобен. Буржуазные революции, лишившие аристократию многих привилегий, привели к определенной демократизации быта, и костюмы стали удобнее, рациональнее и однообразнее. (В женской одежде, правда, еще в прошлом веке сохранялись жесткие корсеты, стягивавшие грудь и живот, противоестественные турнюры и нелепые шлейфы. Но с тех пор и женская одежда стала удобнее...) Держатся еще традиционные (и порой нелепые) одеяния у духовенства, у военных, кое-где у судей и парламентских деятелей. Многие народы сохраняют еще национальные особенности в одежде, но мало-помалу они стираются, заменяясь «общеевропейским» костюмом. Эта унификация костюма приводит к тому, что одежда в большинстве стран утратила живописность, а с ней и еще одну из важнейших некогда функций — «функцию социального знака».
Есть у одежды еще одно качество. По одежде всегда можно было судить о поле человека, одежда мужчин и женщин отличалась весьма существенно. Объяснить же причину того, почему, скажем, женщины носят юбку, а мужчины брюки, практически невозможно. Ведь есть же народы, где юбки носят и мужчины и женщины (вспомните хотя бы Шотландию или Бирму), а у других народов (во Вьетнаме, например) и те и другие ходят в брюках.
Но в той же Бирме, к примеру, в одежде существуют свои строгие «различители пола»: мужчины завязывают свои юбки — «лоунджи» узлом спереди, а женщины сбоку. Человечество знает разные формы «бытовой сегрегации» полов: в труде и хозяйстве, в еде (во многих уголках Земли мужчинам и женщинам запрещено есть вместе), в жилище (вспомните хотя бы «женские половины» в домах на Востоке). Большинство этих форм разделения уже утратили или постепенно сдают позиции. И только в одежде они стойко сохраняются. Женская одежда (мы имеем в виду страны, где еще прочны традиции и обычаи) вообще консервативнее мужской, и во многих странах — особенно на Востоке, где мужчины перешли на европейское платье, — женщины остаются верны национальному наряду. Можно предположить, что часто это связано с неполноправным — освященным обычаями и традициями — положением женщины. Недаром на рубеже прошлого и нынешнего веков суфражистки, боровшиеся за равноправие женщин, демонстративно облекались в брюки. В атом они видели символ чаемого равноправия.