Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год
Шрифт:
Руонала обрадовался зиме. Теперь можно миновать пропускной пункт — переходить границу по замерзшей реке. Для этого он наметил самый неожиданный для стражи маршрут: под мостом.
Рённмарк подходил к пропускному пункту и начинал разговор со стражниками, отвлекая их. А в это время Руонала пробирался с рюкзаком между сваями моста на финскую сторону. Он так осмелел, что начал переходить реку под мостом даже засветло. Пока чуть не попался. В тот раз он уже выходил на финской стороне неподалеку от пропускного пункта, как вдруг навстречу ему попалась группа военных. Офицер подозрительно посмотрел на Руоналу и что-то спросил идущего рядом переводчика. Нисканен, который знал Руоналу, начал его успокаивать, и Руоналу не тронули.
С того раза он решил изменить маршрут, держаться подальше от моста и пропускного пункта. Раздобыл в Хапаранде санки, купил две простыни: одной прикрывал груз, из другой сшил себе халат, который надевал на шубу. Помнится, первый раз пошел в начале декабря. Ночь была лунная, морозная. Благополучно перешел реку, вышел на финский берег, прилег, прислушался. Тихо было вокруг. Тогда он встал и пошел дальше.
Никого не встретив по дороге, Руонала благополучно добрался до явки в Торнео. Такой способ переправки был хорош еще и тем, что за один раз можно было перевозить на санках через границу вдвое-втрое больше литературы, чем он мог унести на себе.
Весь этот месяц поездки сходили благополучно. Да и в последний раз, в новогоднюю ночь, стражники проехали бы мимо, если бы не почуявшая его лошадь...
А в это время в Гельсингфорс на имя одного из руководителей финляндской социал-демократической партии, Карла Харальда Вийка, пришла открытка из Торнео, в которой его запоздало поздравляли с Новым годом. Однако, обратив внимание на подпись, Вийк опечалился. Условным знаком товарищи извещали его о провале транспорта очередной партии литературы. Вечером Вийк долго не мог заснуть, вспоминая свою летнюю поездку в Норвегию. Возле Христиании, в Хол-менколлене, он тогда встретился со своей хорошей знакомой Александрой Коллонтай, которая и передала ему письмо Ленина с просьбой наладить транспорт литературы и людей через Швецию. Вийк симпатизировал большевикам, был интернационалистом, дружил с левыми социал-демократами Швеции, Дании и Норвегии. Тогда-то он и написал Ленину ответное письмо с выражением согласия, сообщив в нем адрес человека в Стокгольме, на имя которого следовало посылать литературу из Женевы. Это был Карл Чилбум, левый шведский социал-демократ, старый друг Вийка. Он работал в стокгольмском издательстве «Фрам», и поступление на его имя пакетов не вызвало бы особых подозрений у шведской полиции. Чилбум согласился сотрудничать с Вийком и сразу поехал в Хапаранду, чтобы наладить переправку литературы через границу. Из Торнео местные товарищи посылали литературу в Гельсингфорс, в адрес правления социал-демократической партии. А отсюда Вийк переправлял ее в Териоки, откуда пакеты забирали питерские товарищи, приезжавшие в Териоки в выходные дни.
Теперь этот отлаженный путь провалился...
На другой день через социал-демократов, работавших в полиции, Вийк узнал, что арестован Эрик Руо-нала и ему грозит военно-полевой суд. Надо было спасать товарища и литературу.
...Губернатор милостиво разрешил Вийку поехать в пограничный район Торнео для ознакомления с работой социал-демократической организации. По приезде в Торнео Вийк встретился с социал-демократами и договорился о восстановлении транспортной линии, об устройстве побега Руоналы и об отправке реквизированной жандармерией литературы в Гельсингфорс.
Вернувшись домой, Вийк послал в Петроград открытку, в которой сообщал о провале на границе и восстановлении транспортной линии.
Шли дни. Подполковник Нечогин, чтобы сдвинуть с места следствие, попросил полицмейстера Меларта поговорить с Руоналой, и заключенного в который уже раз привели на допрос в полицейское управление.
Меларт убеждал арестованного:
— Ну что ты, финн, лезешь в российские дела? Назови имена русских, которые тебе поручили везти литературу, и ты легко отделаешься. А так тебе грозит виселица. Привезут в Петроград, посадят в «Кресты», а там все равно ты расскажешь. У них есть такие мастера, что начинают говорить и молчуны...
Меларт улыбнулся своим словам:
— Уговорят. Ха-ха! А потом повесят. И все. А какое тебе дело до этих русских брошюр?
Руонала молчал.
— По секрету могу сказать, твои документы уже посланы в Гельсингфорс, а оттуда их затребовали в Петроград. Так что времени у тебя осталось мало. Думай!
Пока гельсингфорсские и петроградские жандармы вели переписку, Руонала готовился к побегу. Ему передали теплое белье и шерстяные носки, а сам же он, чтобы ослабить бдительность стражников, начал разыгрывать из себя сумасшедшего.
...Часов около десяти вечера заключенный попросился на улицу.
Сторож Эмиль Хакцель выпустил его на двор. Руонала вышел в одном белье и войлочных тапочках. Огляделся. Ночь опускалась морозная и темная, но он все же заметил, что ворота арестантского дома не прикрыты. И тогда Руонала неожиданно бросился к воротам...
Подполковник Нечогин узнал о случившемся на другое утро. Немедленно сообщил о побеге Руоналы в Гельсингфорс телеграммой и тут же получил ответ генерала Бремина:
«Примите все меры розыску и выяснению соучастников тчк донести подробности тчк представьте розыскную ведомость».
Нечогин допросил сторожа Эмиля Хакцеля и его помощника Эркки Варнулу. У обоих был испуганный вид, так что соучастниками их признать Нечогин не решился.
— У тебя оружие есть, почему не стрелял? — спросил Нечогин Хакцеля.
Тот заморгал глазами:
— Есть браунинг. Только без патронов. Я десять лет прошу, чтобы мне выдали патроны, и все безрезультатно, вашескородие.
Нечогин потребовал письменное объяснение и у полицмейстера Меларта, который нес прямую ответственность за арестованного. По его настоянию Меларт поехал в Хапаранду, к начальнику шведской полиции, с которым был в приятельских отношениях. Тот обещал задержать Руоналу, если его обнаружат в Хапаранде. Но дни шли, а беглеца нигде не могли найти. В это время он был уже далеко от Хапаранды.
Торнео спал, когда в один из номеров гостиницы «Сосьете» постучали. Хозяин номера подошел к двери. Стук повторился. Два редких удара, три частых. Условный знак. Хозяин повернул ключ и открыл дверь.
— Не зажигайте огня! — шепотом предупредил вошедший.
— Хорошо! Где ты пропадал так долго?
— Задержался. Пришлось выручать пакеты из полиции.
— Как же ты сумел?
— А у нас там свои ребята. Вот тебе чемодан. Передашь его завтра в Гельсингфорсе, как обычно. Транспорт очень важный, в нем статьи Ленина! А теперь до свиданья, мне нужно идти. Явку и пароль ты знаешь.
Дверь скрипнула, и хозяин номера вновь остался один.
Через неделю Карл Вийк получил открытку из Петрограда, на которой было написано по-французски: