Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год
Шрифт:
Вырос новый корпус, самое большое в Болгарии крытое производственное здание, — электросталеплавильный цех. Одна за другой вступают в строй стотонные электропечи, оборудованные электротехникой, агрегаты непрерывной разливки стали.
Производительность труда возрастет в два с половиной раза. Но воздух над Перником останется чистым: начнут работать электрофильтры.
За тридцать лет комбинат прошел путь, равный эпохе, и это не громкие слова, а действительность. Действительность страны, металлургия которой началась с комбината имени Ленина.
Андрей Крушинский, корр. «Правды» —
Защитники революции
Прошу рассказать о том, как живет и борется молодежь Никарагуа.
Павел стадник, Винницкая область, село Великое.
П лакат с призывом «Никарагуанец, родине угрожает агрессия, защитим ее!» сразу бросается в глаза в аэропорту Манагуа. Так же, как и обращенные ввысь стволы зенитных пулеметов, расположившихся вдоль взлетно-посадочной полосы...
Человек с фотоаппаратом на улицах Манагуа всегда заметен. Туристы здесь большая редкость. Прохожие внимательно разглядывают «чужого». Солдаты патрульной службы не спускают глаз.
Военный патруль — характерная примета никарагуанских городов. Лозунг дня — «Оборона и производство».
В тенистом сквере на площади Революции передо мной выросла фигура паренька в форме солдата Сандинистского фронта национального освобождения.
— Буэнос, компаньеро! — приветствую его.
Представляюсь. Спрашиваю, можно ли его сфотографировать. Он обращается за разрешением к начальнику патруля, и только после этого я делаю снимок.
Прошло несколько дней. Я вошел в ритм жизни Манагуа. Как-то случай свел меня с Густаво Таблада Маринкином. История жизни этого юноши, похожая на судьбы тысяч его сверстников в Никарагуа» увлекла меня. Трижды я встречался с Густаво, и каждый раз его образный рассказ о прожитом складывался в самостоятельную новеллу о революции.
Первый рассказ Густаво
Вскоре после революции сандинистское правительство приняло решение послать молодежь во все концы страны, чтобы начать ликвидацию неграмотности. Многие юноши и девушки хотели стать «бригадистами» — так у нас стали называть добровольцев-учителей.
Я в то время уже три месяца лежал в больнице. В горах попал в автомобильную аварию и сломал ребра. Боялся ходить. Но мама рассказала мне историю про советского летчика Маресьева. А еще я читал про Павку Корчагина. Хромая, преодолевая боль, ходил за два километра от дома в учебный центр, где опытные педагоги инструктировали молодежь, как преподавать крестьянам грамоту.
Меня не хотели брать в бригадисты из-за увечья. Но я настоял на своем!
Мы знали, что целых полгода будем вдали от родителей. Что ближайший дом с другом-бригадистом будет не ближе, чем в часе езды на лошади. Что, если ночью нападут контрреволюционеры, нас всех перебьют.
Я ехал в местечко, которое называется Питаль. От города Рама, что на реке Рио-Эскондидо,
Вслед за бригадистами в горы пришли студенты-медики, чтобы лечить крестьян от разных болезней. Крестьяне к такому не привыкли, и нам долго приходилось объяснять им, что лечить и учить детей сандинисты будут бесплатно.
Я привез в горы советские детские журналы, которые доставил в Никарагуа теплоход из СССР. Рассказывал про жизнь в первой стране социализма. Прибегали дети с других гор, они рассматривали журналы и слушали мои рассказы.
Постепенно нам удалось привить ребятам вкус к учебе. Приходили за десятки километров пешком, приезжали на лошадях.
Без мачете крестьяне по лесу не ходят: кругом много змей, и все ядовитые. Сначала я очень боялся. По углам в домах лежат пучки чеснока: его запах отпугивает гадов. Индюки, которых держал дон Клаудино, всегда начинали кричать, когда видели змею около дома. Интересное дело, домашние кошки очень лихо убивают небольших гадюк одним ударом лапы. Но есть еще дикие кошки, которые воруют кур, индюков.
Прямо к дому приходил олень с оленятами, по ночам кричали обезьяны, которых зовут «конго». Здесь много красивых попугаев и маленьких птичек по прозвищу «сержанты». Есть огромные белые горные орлы и певчая птица урупендула. А еще встречаются муравьи толщиной с палец. Семь раз укусит — и до свидания! Любой зверь умрет...
Цветы в джунглях лиловые, фиолетовые, желтые, белые. Вообще здесь все, как в цветном кино. Вот только жизнь у людей очень трудная.
Три раза в день мы ели фасоль, иногда кукурузную лепешку или просто толченую кукурузу — посоль, запивали водой из речки. В доме ни масла, ни сыра, конечно, не было...
Крестьяне обращаются друг к другу на «вы», даже родители к детям. Меня они называли «маэстро» или «профессор» — вполне серьезно, не в шутку. Если я куда шел, кто-нибудь из крестьян или их детей обязательно сопровождал меня. И всегда с мачете, чтобы защитить.
Когда было свободное время, я отправлялся с доном Клаудино на гору — выжигать лес, потом мы там сажали фасоль или кукурузу. Когда урожай созреет, надо вывезти его с горы к дороге — значит, требуется лошадь или осел. Но не у всех есть вьючные животные. Раньше, до революции, хитрые спекулянты из города, скупив у крестьян урожай задешево, сами увозили его на продажу и наживали на этом огромные деньги. Теперь на дорогах урожай покупают представители государства — и по справедливой цене.
У нас в Никарагуа земля в горах красная, плодородная. Можно собирать по три урожая в год! В горах есть кварц, мрамор, золото. Добывали золото американские компании, а когда владельцы убегали от революции, то забросали шахты минами. Но и шахты будут восстановлены!
Работать было трудно, но мы старались. Всего несколько человек из нашей бригады убежали в город, испугались бедности и болезней. Мы считаем их дезертирами революции!
Каждую субботу я ходил за две горы и две пропасти в дальнюю школу, чтобы встретиться со своей бригадой. У нас там проходили политические занятия. После занятий пели революционные песни, а потом учили им других. Теперь вся молодежь поет революционные песни, они очень красивые.