Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год
Шрифт:
Часов в одиннадцать-двенадцать город постепенно замирает. На улицах пусто, как ночью. Редкие автомобили лениво ползут по раскаленной улице.
Но люди работают, правда, только в помещениях. Государственные учреждения на время жары не закрываются.
Человека в строительной каске на курчавой голове, в рабочем голубом комбинезоне можно встретить в любом городе Алжира. Много их было и в Батне, потому что тут немало строили. На северной окраине города вырос поселок из аккуратных одноэтажных домиков с красными крышами. В южной части соорудили уютный микрорайон, каждый дом которого по своей конфигурации напоминал крепость, отгороженную от внешнего
Увы, прохладно в них было и зимой. Проблема надежного отопления в африканском градостроительстве пока не решена. В зимние холода пол устилают овечьими шкурами или толстыми верблюжьими одеялами.
В Батне почти не осталось того, что можно было бы назвать лачугой.
...Спустя два года в центре города «построили» еще одну новую улицу. Вдоль дороги из Батны в Константину появился завод сельскохозяйственных машин, на окраине Батны — фабрика. В прошлом месяце еще только вырос фундамент, и вот уже появилась белая коробка, наконец, она постепенно превратилась в фабрику. Километрах в восемнадцати от дороги появилась деревня нового типа — аль-Куашия. Батнинцы ею гордились, и в кофейне об этом я слышал разговоры каждый день. По плану развития в Алжире предполагалось создать тысячу таких деревень. Две сотни уже существуют. Строят новые чистенькие домики, такие белые, словно они вобрали в себя белое солнце, строят пекарню-булочную, баню, школу — в аль-Куашии она одноэтажная — и мечеть. Когда поселок готов, в него переселяются жители окрестных деревень. Иные едут неохотно: старое хоть и плохо, зато привычно.
Когда я посетил аль-Куашию на следующий год, оказалось, что урожай там собрали весьма неплохой. Государство дало технику, помогло удобрениями. В общем, сделало все, чтобы алжирские крестьяне поверили в свое будущее.
Жители аль-Куашии приезжают в Батну, чтобы продать овощи и фрукты. И уезжают довольные — и выручку получили, и в городе побывали.
— Сейчас очень важно, чтобы каждый алжирец почувствовал, что он участвует в революции, — доказывал мне Мухсен, инженер-нефтяник из Аннабы, приехавший к отцу в отпуск. — Теперь наш джихад — это борьба за развитие, за социализм!
Он познакомил меня со своим братом Махлюфом. Тот строит текстильную фабрику в Батне. Парень постоянно подчеркивал в разговоре, что он занят, очень занят на стройке. Он много читает, хочет стать инженером, как старший брат. Кофейню он не любил, считал, что люди теряют там время.
— Лучше научиться читать чертежи, чем каждый вечер вливать в себя по ведру кофе. Мы построим фабрику, мы расшевелим Батну. Хватит спать! В Батне ничего не происходит?! Город меняется, вы сами убедитесь.
Да, у Батны постепенно вырастает не только рабочая окраина, в ней растет новый тип алжирского труженика.
Арабская кофейня
Все-таки Махлюф был не совсем прав, осуждая кофейни. Сказывался юношеский максимализм. Привычка встречаться в кофейне, обсуждать разные — в том числе и самые серьезные — дела родилась давно. Вечером, когда наступает свободное время, все мужчины города устремляются туда.
К семи часам вечера кофейни переполнены. Народ толпится снаружи. Часть стульев перекочевала на улицу. В кофейне подают не только кофе — черный кофе с сахаром зовется «мадбут», но и мятный чай, и приторный, слегка разбавленный горячим молоком кофе — «хлиб», прекрасно утоляющий жажду и аппетит. Подают их или в маленьких стеклянных стаканчиках, или в зеленых (почти во всех кофейнях)
Гарсон скользит между столиками с одной, двумя, пятью чашками, ловко ставит их на стол и мгновенно исчезает. Он спешит, но угодить сразу всем трудно. Чей поднятый палец увидит гарсон раньше или чей голос он раньше услышит, тому первому и принесет он зеленую чашечку.
Арабская кофейня! Гомон, в котором не различить отдельные слова. Спорят, обсуждают. Здесь все равны. Одни подъезжают сюда на машинах, другие входят босыми. Чашечка кофе стоила всего один динар.
В кофейне забываются заботы прошедшего дня. Здесь ты один и сразу со всеми. Придя с компанией, можно оставить ее и перейти к другому столику. Не забудь только захватить свой стул. Здесь говорят о футболе и о политике, об общем и о личном.
— Салям алейкум, йа шейх.— Привет, уважаемый. Что-то давно тебя не видно.
— Дела, Слими, дела.
— Ну какие там дела в твоей деревне?
— Разные. На той неделе привезли трактор...
— Уж не стал ли ты на старости лет трактористом?
Старик замолчал, глотнул из чашки кофе. Но, видно, ему очень хотелось поговорить.
— Я не стал. Сын стал.
— Твой сын тракторист?
— Да, Слими. Раньше я сюда в баню приезжал, а теперь у меня в доме свой душ есть. В город и за хлебом ездили, а сейчас у нас такую пекарню построили... Там мой старший сын заправляет. Я теперь почетный человек. Каких детей вырастил! Внуки в школу ходят.
— А, у вас и школа...
— Конечно, теперь у нас все есть. В кофейне всегда весело, шумно.
Но если хочется побыть в одиночестве, то достаточно просто опустить глаза, и вот ты уже наедине со своими мыслями.
Не помню случая, чтобы кого-нибудь обсчитали, не помню и того, чтобы посетитель ушел, не заплатив.
Кофейни работают часов до девяти. Допоздна никто не засиживается. Утром рано вставать.
«Тихий Дон» в Батне
В городе нет публичных библиотек. Они существуют только при учебных заведениях. Поэтому об интересе батнинцев к литературе можно судить по книжным магазинам, по тому, какие книги раскупают сразу, а какие залеживаются. Подавляющая часть продаваемой в Батне, как и в целом Алжире, художественной литературы поставляется французскими издательствами. Много русской классической литературы: Толстой, Гоголь, Чехов, Достоевский. Книги наших писателей раскупают охотно.
Однажды, зайдя в магазин, я застал его хозяина за чтением сборника чеховских рассказов. Поговорили о русской литературе, в которой мой собеседник неплохо разбирался. Больше всего ему нравился Лев Толстой. Желая показать свою начитанность, он обстоятельно пересказал несколько эпизодов из «Войны и мира». Потом заговорили о Шолохове. «Тихий Дон» совсем недавно разошелся с прилавков книжных магазинов.
— Вот только жаль,— сказал мой новый знакомый, — что мало переводят ваших современных писателей. Увы, знаю только их фамилии.
— У меня дома есть несколько привезенных из Советского Союза книг.
— Но я не знаю русского. Будь у нас в городе курсы русского языка, с удовольствием записался бы.
Почти все школы в Батне построены после революции. По утрам малыши, одетые в голубую форму, с яркими цветными портфелями бегут в школу. Некоторых родители подвозят на машинах. Перед занятиями — торжественные линейки.
Самый крупный лицей Батны назван именем Бен Булаида — одного из руководителей алжирской революции, павшего от руки французов.