Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год
Шрифт:
А в отчете за 1861 год он сообщает: «На земле керченского жителя Абазали, к западу от города, расследован почти окончательно громадный курган Кара-Оба, в котором близ центра оказалась земляная гробница, наполненная человеческими костями, между ними найдено множество черепков от обыкновенных амфор, медный наконечник от стрелы и короткий обломок от железного меча, покрытый ржавчиной. Других гробниц внутри этого кургана не оказалось. Впрочем, подошва его не могла быть исследована на всем протяжении, по чрезвычайной ее обширности».
Дальнейшие перипетии исследования курганной насыпи Кара-Обы изложены в очерке А. Никитина. В настоящее время курганная насыпь снята до скалы, вскрыты две стены крепиды, сложенные из огромных рваных глыб известняка высотой до четырех метров.
По существующей в нашей археологии методике курган для полного научного изучения должен быть раскопан до основания. Конечно, Кара-Обу можно исследовать далее, разобрав его крепиду. Но, как указывалось выше, земляная гробница в кургане была открыта и исследована еще в XIX веке. А если, разобрав крепиду, мы ничего не обнаружим и в то же время навсегда уничтожим уникальный в Европе памятник?
Известно, что большинство раскопок, начатых в XIX веке, ставили основной своей целью добычу прекрасных произведений искусства из курганов любой ценой. Часто это были малонаучные исследования, попросту уничтожавшие уникальные сооружения. Правда, нам известны факты, когда в это же время были выделены средства и проведена реставрация насыпей и сооружений Царского кургана в Керчи и других.
Тысячи невидимых нитей связывают русскую культуру, а следовательно и нас, с прошлым. Курган Кара-Оба величественный архитектурно-строительный, исторический, культурный и археологический памятник, который прожил тысячелетия, и, надо надеяться, переживет и нас. Его следует сохранить, как сохраняем мы бережно и любовно на керченской земле древние валы, городища, Золотой и Царский курганы... А исследование, конечно же, следует продолжить, когда появятся новые методы археологического поиска, не разрушающие подобные памятники.
Б. Петерс, старший научный сотрудник Института археологии АН СССР, кандидат исторических наук
Дюгони, которых дает море
Торресов пролив называют иной раз в географических книгах «морскими задворками Австралии». Он и вправду омывает малонаселенное северное побережье. И хотя пролив буквально усеян маленькими островами и островками, люди живут только на семнадцати из них. Тысячи три человек — больше половины всего населения — проживают на острове Четверга.
Островитяне — темнокожие бородатые люди — морские охотники. Лодка и гарпун — орудия их труда. Теперь на многих лодках стоят моторы, а на гарпунах укреплены стальные наконечники, которые покупают на острове Четверга. Там же находится и отделение департамента по делам аборигенов штата Квинсленд, которому подчинены острова Торресова пролива. Здесь, купив все необходимое, островитяне решают споры об угодьях, узнают цены на рыбу и мясо и — самое главное — получают разрешение на морскую охоту. Квинслендское законодательство разрешает охоту только коренному населению. Аборигены, правда, охотились веками, ни у кого позволения не спрашивая. Торресов пролив — одно из немногих мест на земном шаре, где еще водятся сирены. Да, именно те сирены, которые породили множество легенд о морских девах с рыбьим хвостом. Волшебными звуками песен они якобы зачаровывали кормчих, завлекали корабли на подводные скалы, губили мореходов в глубинах.
С мифическими девами настоящие сирены схожи мало. Толстокожие и неповоротливые, до трех метров в длину, целыми стадами они вяло передвигаются с одного подводного пастбища на другое. Чем не коровы на лужайке?
В Торресовом проливе местный вид сирен, дюгони, совсем недавно водились в огромных количествах. И охотились на них все, кому не лень. Моряки с проходящих судов ловили их сетями, вырезали самые лучшие куски мяса (на вкус — почти телятина), а тушу выбрасывали за борт акулам. Много лет назад дюгоней занесли в Красную книгу Международного союза охраны природы и охотиться на них с сетями строго запретили. Но островитянам без морской охоты не прожить: другого промысла здесь нет. Надо сказать, что мясо дюгоней едва ли не единственный источник белка для островных жителей.
Даже очень опытный охотник, выходя в море, не уверен, вернется ли он с добычей. Все зависит от удачи, а удачу, считают здесь, надо готовить на берегу. Не ловится дюгонь, значит, кто-то плохо говорил об охотнике на берегу. Островитяне не забудут осыпать солью гарпун, поклониться могилам предков, попросить их помочь загарпунить большого и жирного дюгоня, килограммов на триста. Из такого великана можно вытопить до пятидесяти литров сала. Пригодятся и слезы дюгоня — жировая смазка, стекающая в углы глаз, когда пойманного дюгоня вытащат на берег. Островитяне считают эти слезы лучшим лекарством чуть ли не от всех болезней. Лучшие куски обязательно отдадут «ауди» — дяде со стороны матери в залог успеха будущих охот...
Удачливый охотник окружен всеобщим почетом: нет большей чести, чем накормить мясом всю деревню. Его почтительно называют «буаи гарка», что приблизительно означает «голова». Буаи гарка — почетный титул, и добывают его тяжким трудом.
Опытный охотник выслеживает добычу по едва заметным признакам. Зашевелятся заросли морской травы, значит, где-то среди них пасется дюгонь. Плавают в воде клочки водорослей с песком, значит, дюгонь вырывает траву на дне. Сирены очень прожорливы: за день они поедают килограммов по сорок морской травы. Застыв в лодке, охотники ждут, пока на поверхности воды не появятся воронки и пузыри: дюгонь всплывает подышать. Это происходит через каждые десять-пятнадцать минут. Вот над водой поднимается округлая морда с раздутыми ноздрями, приоткрываются и захлопываются клапаны ноздрей: вдох-выдох, вдох-выдох... Секунда промедления — и животное уйдет в прохладную глубину. Тут буаи гарка и мечет гарпун. Даже ночью нужно уметь отличать темный силуэт всплывающего животного от скалы или кормящейся черепахи. Бить надо наверняка — промахнись охотник, и раненое животное закричит, распугает остальных.
Учить охотника начинают с детства. Мальчишки-островитяне поначалу лишь помогают взрослым грести и втаскивать убитых дюгоней в лодку. Год за годом учат их бросать гарпун — сначала на берегу. Занимается этим лично ауди.
Лучшие охотничьи угодья (раньше из-за них воевали) располагаются между островами Мабуаг, Моа и Баду. Здесь море мельче, а коралловые рифы и песчаные отмели богаты морской травой и водорослями. На передвижения животных влияют приливы и отливы, замутненность воды, сила ветра, его направление. Во время высокого прилива дюгони предпочитают прибрежные пастбища и места, закрытые от ветра верхушками рифов. При низкой воде уходят в открытые глубокие воды. Привередливы дюгони и к чистоте воды, но все же предпочитают именно мутную воду в быстрых течениях — в ней они чувствуют себя увереннее, безопаснее.
Подводный мир вокруг островов знаком островитянам будто поле, лес, пустыня — жителям суши. Они называют буквально по именам большие и малые рифы, песчаные отмели и узенькие проливы между рифами, морские пастбища и подводные течения.
«Все движется вместе с течением — рыба, черепахи, дюгони. Все. Не знаешь течения — не быть тебе охотником»,— говорят на островах. Знать нужно почти восемьдесят течений и потоков. Ведь дюгони-то умело пользуются ими.
С дневным северо-западным течением «кукиау ги иабагар» дюгони переплывают с пастбища на пастбище, а с сильным, чистой воды течением «муги батайнга ура», проходящим мимо островов с запада на восток ранним утром, возвращаются обратно. В водах мутного сильного послеполуденного течения «кутай узалай» они любят отдыхать перед вечерней кормежкой. Все течения островитяне делят на хорошие и плохие для охоты. Как бы ни нуждались охотники в мясе, они не выходят на ловлю дюгоней при совпадении плохих примет и течений.