Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год
Шрифт:
...Наши танки и самоходки, наступавшие слева, уже вышли из леска и в развернутом порядке развили наступление. Вскоре к ним присоединилась и наша батарея. Преследуя противника, мы вместе с танкистами вышли в район Шемякина, где встретили новый шквал огня. Танков врага не видно, но вспышки частые. Появились потери. Засекаем цель — в густом саду и, уточнив наводку, по вспышке стреляем. Разрыв в саду — цель молчит. Вспышки прекратились. Уточняем следующую цель.
— Аладин, заряжай! Цель...
И вдруг — удар. Машина содрогнулась. Рация
— Никонов, назад!
Мотор взревел, и вовремя. Вторая болванка чиркнула и, срикошетив, с каким-то булькающим перезвоном улетела.
Опустившись за пригорок, встали.
Ствол висит. В казеннике снаряд — Аладин до удара зарядил.
Слышу стук по броне. Смотрю в отверстие заглушки — ого! — командующий, генерал Баданов. По усам запомнил, когда он речь держал перед боями. А с ним еще кто-то.
— Куда, сынок, маневр держишь? Заманиваешь? — не то мягко, не то с оттенком стали в голосе спросил генерал.
— Болванка в цапфе,— отвечаю. Обошел, осмотрел.
— А пороху, видать, понюхали — вон сколько вмятин схлопотали. — И уже совсем помягче: — Ну, двигайтесь задним ходом.
Отъехали в лесок. Там наши ремонтники. Они все видели. Зампотех капитан Сергей Сыромятников осмотрел машину.
— Тяжело, но будем на месте делать. Менять орудие. С другой машины.
Нашли две крепкие березы с рогалиной вверху, завели бревно как перекладину, нацепили таль и приступили к делу — демонтировать пушку. Ремонт прошел «по правилам науки».
...А вскоре мы догнали полк. И снова в бой. Семеновское, Хотынец, Ветровский. Не обошлось и без потерь. Ранило Ивана Уколова. Не верилось, что так будет. Фантазию, решительность, находчивость — все ему дала природа. Под стать ему и механик-водитель Боря Сувальский. На точку выстрела машину ставил как ювелир. Да, был. В том же бою под Ветровским, где ранило Уколова, погиб Борис. Мы тогда отражали контратаку. Противник бил с фронта и контратаковал с фланга. Местность ровная, открытая — выручали только скорость и маневр с огнем. И в крошеве перекрестного огня один из вражеских снарядов угодил в борт уколовской машины. Машина загорелась, и обожженный Борис скончался на руках ребят.
В моем расчете тогда ранило Бычкова и Аладина. Осколками снаряда, когда меняли выбитый каток.
...Пока возились мы с катком, мимо проскочили наши танки, а с ними пехотинцы. Трещат автоматы. Звонко бьют тридцатьчетверки, добивая отходящего противника.
Пехота налегке, жара! А кое-кто в тельняшках — что за наваждение.
— Вперед, вперед, «царица»! Сам был в пехоте на Карельском.
Обгоняя нас, еще успевают и уколоть:
— Не отставай, броня. А то в Берлин не успеете.
Вот черти этакие! Ведь атака же — какой Берлин?
Правда, забегая наперед, надо сказать, что в Берлин-то я все-таки успел, даже расписался на стене рейхстага в мае сорок пятого. Правда,
...Но сейчас действительно обидно, ведь атака удалась и враг отходит, добивать бы только. Теперь друзья добьют.
А вот с тельняшками история... Много лет спустя, после войны, разговорились как-то с младшим братом о фронтовых делах, путях-дорогах и рассказал ему об этом. Он и говорит:
— Ведь это были мы, наверное. Наша морская школа, из которой нас направили под Орел в июле сорок третьего. Мы тогда пехотой были.
Жаль, не встретились, хотя и были рядом.
...Затем бои переместились дальше. К этому времени вернулись и раненые Бычков и Аладин. А мне пришлось принять батарею от раненого Буртового.
Запомнился еще один бой, поволновавший всех нас — карташовцев. Брали какую-то деревеньку, и вдруг кто-то объявляет:
— Братцы, мы же за родные места комполка деремся.
Название деревни не то Хлоповка, не то Хопово.
И словно увесистее стали наши и без того нелегонькие снаряды, еще точнее стали выстрелы. Когда деревню взяли — перед глазами только пепел, даже печных труб не видно было. Все разрушено и сожжено. От ненависти к оккупантам обжигало душу. У многих слезы на глазах.
Потом нас вывели из боя. Невдалеке — на ремонт и формировку. И вдруг известие — в деревню возвратились жители из окрестных лесов, уцелевшие от карателей. В их числе оказались и старики родители Карташова.
...Курская битва близилась к концу. Гитлеровские планы на лето сорок третьего года обернулись крахом. Потом история отметит, что гигантская битва на Курской дуге сломала хребет гитлеровской Германии, испепелила ее ударные бронетанковые войска, поставила Германию перед катастрофой.
Салют Родины 5 августа 1943 года в честь освобождения Орла и Белгорода был достойной наградой своим сынам. Первый салют Великой Отечественной.
Николай Шишкин, полковник, профессор, доктор военных наук, бывший командир самоходной установки
Звезда надежды
П ромелькнули освещенные площадки аэропорта, и автомобиль устремился в душную черноту, подсвеченную фарами мчащихся машин да россыпью звезд. Подставив лицо густо пропитанному выхлопными газами встречному ветру, я безучастно смотрел в темноту, в бездонное небо. Созвездия то появлялись на нем, то, как в планетарии, по велению невидимого оператора исчезали. Я присмотрелся и обнаружил, что многие мерцающие огоньки, которые вначале принял за скопления звезд,— это свет в окнах домишек, приклеившихся к склонам. Горы были черны, как и небо над ними, и тусклые огни убогих лачуг мешались со светом далеких миров.