Журнал «Вокруг Света» №07 за 1990 год
Шрифт:
С бразильским собратом дело развивалось прозаично: его направили к адвокату племени. Для беседы с ним уже не требовалось ни священной трубки мира, ни ритуалов, ни обычного адвокатского гонорара: юрист-ирокез выполнял решение совета вождей.
Я привез вождю Шенандоа номер «Вокруг света» со статьей о нем. Он сразу нашел свой, слегка искаженный нашей полиграфией портрет и изображение хауденосаунийского паспорта. И хотя знание русского языка в стране Хауденосауни оставляет желать пока, мягко говоря, лучшего, журнал может занять свое место среди реликвий племени. Не более, но и не менее непонятный, чем пиктограммы на жезле верховного вождя.
Томагавки «Восточной двери»
«Я индеец и горжусь этим»,— значилось
— Смелый парень,— сказал об этом Тай.
В США можно заказать себе номер с любым числом и любой надписью, например, «Босс № 1». В конце нашего путешествия — на Тихоокеанском побережье — мы увидели на номерах изображение лосося, выпрыгнувшего из воды,— тотем племени. Индейцы стали штамповать собственные номерные знаки, независимые от штата Вашингтон, на территории которого находится резервация.
Но пока мы были в штате Нью-Йорк и ехали вдоль берега реки Св. Лаврентия, соединяющей Великие озера с Атлантическим океаном. Мы спешили в Акьюсасне — резервацию другого племени Ирокезской Лиги, мохавков — «хранителей Восточной двери» (О мохавках см. «ВС» № 5/74 — «Мохавки на лесах».).
На границе резервации нас ждал Генри Ликере, директор отдела по защите окружающей среды административного совета резервации.
— Не было раньше у нас такого титула: «Вождь по вопросам экологии»,— невесело усмехнулся Ликерс.— Ни к чему было. Еще лет тридцать назад индейцы привычно занимались тут охотой и рыбной ловлей. Но в пятидесятые годы была принята программа интенсивной индустриализации берегов Св. Лаврентия. Быстро выросли огромные предприятия алюминиевой и электротехнической промышленности. Никто тогда не контролировал загрязнение окружающей среды. И теперь тут опасно пить воду, запрещено давать в пищу детям рыбу. Мохавки лишились всех своих традиционных занятий: ушел зверь, поредела рыба. Резко выросла безработица. Вынужденное безделье и апатия привели к росту алкоголизма и преступности.
— Я с тревогой смотрю в будущее,— сказал Ликере,— что мы оставим внукам? Вот стал я дедушкой — и первая мысль: нужно бороться за свои права и за свою землю.
По ту сторону реки, с канадской стороны, громоздились вдали заводы. Однако двухэтажные особняки посёлка выглядели благополучно. Но, подъехав к зданию совета, мы увидели пробитую пулями полицейскую машину без стекол...
В полицейский участок достучаться мы не смогли и отправились на поиски редакции двух местных газет и телестудий резервации, объединенных, как нам сказали, под одной крышей.
Редактор Даг Джордж протянул свежий номер «Индиан тайм». С первой страницы смотрело большое фото подвергшейся нападению машины. Судя по всему, в резервации случилось что-то чрезвычайное. Из интервью с шефом полиции мохавков Эрни Кингом следовало, что он с напарником, офицером Тайлером, преследовал коричневый «кадиллак». За рулем его сидел 17-летний Артур Монтур по кличке «Сладкий». Совершенно не таясь, он перевозил из Канады контрабандные сигареты — те были видны через стекло. Задержать его не составило бы труда. Однако полицейскую машину остановила возбужденная толпа — человек сорок, в основном члены так называемых «независимых сил безопасности» или «сообщества воинов». Окружив полисменов, они помешали аресту контрабандиста. Тот скрылся. А вскоре полицейскую машину обстреляли ночью из крупнокалиберного оружия.
Что за «независимые силы безопасности»? Мы не могли разобраться. Даг начал издалека.
— Резервация Акьюсасне расположена по обе стороны границы США и Канады, а сама граница проходит как раз через мой кабинет, точнее под стулом, на котором вы сидите,— он повернулся ко мне.
Не имея при себе канадской визы, я машинально подвинулся вместе со стулом на полметра к стене — в сторону США.
— Не стоит беспокоиться,— рассмеялся Даг,— граница тут условна.
Ведь мы, мохавки, считаемся «независимой нацией», и потому общие законы
Даг рассказал, что доходы в резервации не облагаются налогами, так что хозяева казино зарабатывают, скажем, миллион или там пару миллионов в год, а в декларации указывают двадцать, а то и сорок миллионов. За пределами резервации они бы наоборот преуменьшали доходы, там бы их налогами прижали, а тут на пару сот тысяч больше отдадут в совет резервации, зато денежки все стали «отмытыми» без всяких хлопот и потерь. Вот и стреляют для острастки в полицейскую машину, пытаются зажать рот журналистам, устроить бойкот.
— Сотни поколений мохавков вырабатывали свое отношение к природе, свой нравственный кодекс,— размышлял вслух Даг.— Погоня за богатством несовместима с нашими духовными традициями. Она неминуемо убьет древнюю культуру мохавков. Что мы можем ей противопоставить? Только правдивое слово. Мы должны выучить детей родному языку и культуре, научить их различать истинные ценности в жизни. Уже сегодня мы смогли бы выиграть судебный процесс против штата, если бы наша община сохраняла единство. Увы, азартные игры и контрабанда, пришедшие на нашу землю, разложили и наше руководство. Нет работы, потерян дух. Казино и контрабанда — слишком сильный соблазн для некоторых. Возможность быстро разбогатеть оказалась выше нравственных устоев...
Парадоксальные вещи открылись нам в Акьюсасне. Например, то, что демократические свободы могут служить тараном, разрушающим традиционное общество. Раньше племенную администрацию назначали вожди кланов, духовные наставники нации. Теперь возобладала выборная система, вроде бы и более совершенная, но с ней вместе пришли манипуляции политиканов, подкуп, шантаж избирателей.
...Несколько минут езды — и вдоль шоссе замелькали неоновыми рекламами огромные здания с глухими стенами. Они странно смотрелись, выламываясь из масштабов маленькой резервации.
Мы подкатили к одному зданию и увидели на стоянке десятки машин с номерами разных штатов. Были даже специальные автобусы, которые привезли за сотни миль людей, страждущих сесть за зеленое сукно. Возле стоянки и у входа стояли и неторопливо прогуливались по двое, в упор разглядывая посетителей, плотного сложения ребята-индейцы с физиономиями профессиональных убийц — «независимые воины».
Под их бдительными взглядами мы прошли в казино. В первом зале стоял неумолчный треск игральных автоматов. Чтобы не привлекать внимание, мы переходили от одного «однорукого бандита» к другому, осматриваясь и кидая в их чрево двадцатипятицентовики. Всякий раз автомат издавал металлический лязгающий звук, в нем что-то вращалось, булькало, после чего он застывал в прежнем положении — в ожидании новой монеты. Рядом стояли десятки людей — мужчины и женщины, деловито опускающие в прорезь «даймы» и «никели» и монотонно дергающие отполированный сотнями рук стальной рычаг.