Журнал «Вокруг Света» №08 за 1992 год
Шрифт:
— Удостоверение моряка?
— Нету.
— Документ иммигранта?
— Не имею.
— Очень чудесно.
Он что-то сказал девушке, она оглядела зал и подошла к какому-то моряку в точно такой же фуражке, как у меня — с золотой лентой и якорем, — и подвела его к кассе. Китаец спросил:
— Есть удостоверения личность?
— Тут!
Тихо и спокойно китаец заполнил обменный бланк на тысячу франков на имя этого незнакомца и попросил его расписаться. Затем девушка взяла его под руку и увела. Похоже, он так и не сообразил, что произошло. Я получил двести пятьдесят вест-индских долларов, пятьдесят из них — одно- и двухдолларовыми бумажками. Сунул девушке один доллар, затем мы вышли в зал и сели за стол, где устроили настоящее пиршество, запивая дары моря восхитительным сухим белым вином.
Продолжение
Анри Шарьер. Папийон. Часть V
Тетрадь четвертая. Первый побег (продолжение)
Тринидад
До сих пор перед моими глазами стоит эта первая ночь свободы в английском городке, я вижу ее так ярко и отчетливо, словно это было вчера. Мы бродили по улицам, опьянев от огней, в самом сердце веселой смеющейся толпы, преисполненные счастьем. Помню бар, битком набитый матросами и местными девушками, ожидающими, что их кто-то подцепит. Кстати, в этих девушках не было ничего непристойного, они разительно отличались от женщин парижских, гаврских и марсельских трущоб. Вместо размалеванных, отмеченных алчностью и похотью лиц с хитрыми подлыми глазками, совсем другие лица, удивительно разнообразные. Здесь были девушки всех оттенков кожи — желтые китаянки и черные африканки, светло-шоколадные с гладкими волосами индуски или яванки, чьи родители, возможно, познакомились на сахарных плантациях, была здесь и удивительная красавица с золотой раковиной в ноздре, индианка с римским профилем и лицом цвета меди, освещенным двумя огромными сияющими глазами с длинными ресницами, выставившая вперед свой бюст, словно хотела этим сказать: «Вот, полюбуйтесь, какие у меня грудки!» У всех в волосах — яркие цветы. Девушки казались воплощением любви, разжигали желание, но без какой-либо пошлости, грязи и меркантильности, — совершенно не чувствовалось, что они здесь на работе, они действительно веселились от души, и, глядя на них, сразу становилось ясно, что деньги для них неглавное.
Как пара мотыльков, устремленных к свету, мы с Мату-реттом переходили из бара в бар, и только оказавшись на ярко освещенной площади, я бросил взгляд на башенные часы. Два. Уже два часа ночи! Боже, нам же давно пора обратно, совсем загулялись! Что подумает о нас капитан Армии Спасения!.. Я поймал такси, и мы помчались. Заплатив таксисту два доллара, мы вошли в гостиницу, сгорая от стыда. В холле нас приветливо встретила молоденькая блондинка в форме солдата Армии Спасения. Похоже, ее нисколько не удивил и не рассердил наш поздний приход. Сказав что-то по-английски, что — мы не поняли, но, судя по всему, вполне доброжелательное, она протянула нам ключи от комнаты и пожелала доброй ночи. И мы отправились спать.
Где-то около десяти в дверь постучали. Вошел улыбающийся мистер Боуэн.
— Доброе утро, друзья! Все еще спите? Должно быть, вчера припозднились? Хорошо провели время?
— Доброе утро. Да, мы поздно пришли. Извините...
— Ну что вы, что вы, перестаньте! Это же вполне естественно после того, что вам довелось пережить. Вы простообязаны были взять все от первой ночи на свободе... Я приехал отвезти вас в полицейский участок. Вам следует сделать официальное заявление о нелегальном проникновении на территорию страны. Покончив с формальностями, поедем навестить вашего друга. Как раз сегодня утром ему должны были сделать рентген.
Мы быстренько привели себя в порядок и спустились вниз, где нас ждал мистер Боуэн вместе с капитаном.
— Доброе утро, мои друзья! — сказал капитан на плохом французском.
— Доброе утро всем!
Женщина-офицер спросила:
— Ну, как вам понравился Порт-оф-Спейн?
— Очень, мадам. Все было чудесно!
До участка мы добрались пешком — он находился всего в двухстах метрах. Полицейские разглядывали нас, впрочем, без особого любопытства. Миновав двух стражей с лицами цвета черного дерева и в хаки, мы вошли в просторный кабинет. Навстречу нам поднялся офицер
— Доброе утро. Садитесь. Хотел побеседовать с вами не
много, прежде чем вы сделаете официальное заявление.
Сколько вам лет?
— Двадцать шесть и девятнадцать.
— За что приговорены?
— Убийство.
— Сколько дали?
— Пожизненную каторгу.
— Так, значит, умышленное убийство?
— Нет, мсье, непреднамеренное.
— Преднамеренное — это у меня, — вставил Матуретт. — Мне было семнадцать.
— В семнадцать уже пора отвечать за свои поступки, — сказал капитан. — В Англии бы тебя точно повесили... Ладно, британские власти сидят здесь не для того, чтобы критиковать французскую систему правосудия. Единственное, с чем мы категорически не согласны, так это с тем, что преступников у вас высылают в Гвиану. Это совершенно бесчеловечно и недостойно цивилизованной нации. К сожалению, на Тринидаде вам оставаться нельзя. Равно как и на любом другом из британских островов. Это запрещено. Поэтому я прошу вас: играйте честно, не прибегая ни к каким уловкам — выдуманным болезням и прочее, чтобы отсрочить отъезд. Здесь, в Порт-оф-Спейне, вы можете находиться пятнадцать, от силы восемнадцать дней. Лодка у вас вполне приличная, ее уже завели в гавань. Если нужен ремонт, наши моряки помогут. Вас снабдят всеми необходимыми припасами, хорошим компасом и картой. Будем надеяться, латиноамериканские страны примут вас. Но только не Венесуэла. Там вас арестуют, заставят работать на строительстве дорог, а потом передадут французским властям. Лично мне кажется, совершенно не обязательно считать человека совсем пропащим, если он раз в жизни оступился. Вы молоды, здоровы и, похоже, вполне приличные ребята. Раз вынесли такое, значит, вас не так просто сломать. Я был бы рад сыграть положительную роль в вашей судьбе и помочь стать здравомыслящими и ответственными за свои поступки людьми. Желаю удачи! Возникнут трудности — звоните нам вот по этому номеру. Вам ответят по-французски,— он позвонил, и вошел человек в штатском.
Заявление мы писали в большой комнате в присутствии нескольких полицейских и сотрудников в штатском, стучавших на пишущих машинках.
— Причина прибытия в Тринидад?
— Восстановить силы.
— Откуда прибыли?
— Из Французской Гвианы.
— Совершили ли во время побега какое-либо преступление? Убили кого-нибудь, нанесли телесные повреждения?
— Серьезных — нет.
— Откуда вам это известно?
— Так нам сказали уже после побега.
— Ваш возраст, положение, по какой статье судимы во Франции? И так далее.
Через некоторое время мистер Боуэн отвез нас в клинику. Клозио страшно обрадовался. Мы не стали рассказывать ему, как провели ночь. Просто сказали, что нам разрешили свободно ходить куда вздумается. Он очень удивился.
— И что, без всякого сопровождения?
— Да, без.
— Ну и чудилы же они, эти ростбифы! (Ростбифы — презрительное прозвище англичан.)
Боуэн сходил к врачу и вскоре вернулся.
— А кто вправлял вам кость, прежде чем наложить шины? — спросил он.
— Я и еще один парень. Его с нами нет.
— Вы так здорово проделали эту операцию, что нет нужды снова ломать кость. Они просто забинтуют ногу и дадут палочку, чтобы можно было передвигаться. Хотите остаться здесь или быть с вашими друзьями?
— Нет, уж лучше с ними.
— Что ж, прекрасно. Завтра снова будете вместе.
Мы рассыпались в благодарностях. Мистер Боуэн ушел, и часть дня мы провели с Клозио. На следующий день мы все трое оказались в гостиничном номере с распахнутым настежь окном и включенным на полную мощность вентилятором.
— Чем быстрее мы забудем о прошлом, тем лучше, — сказал я. — Давайте-ка теперь подумаем о дне завтрашнем. Куда отправимся? В Колумбию, Панаму, Коста-Рику? Тут надо бы посоветоваться с Боуэном.
Я позвонил Боуэну в офис, но его там не оказалось. Позвонил домой, в Сан-Фернандо. Ответила дочь. После обмена любезностями она сказала:
— Господин Анри, возле рыбного рынка, что неподалеку от гостиницы, есть автобусная остановка. Может, вы приедете провести день с нами? Прошу вас, приезжайте, мы так вас ждем!