Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год

Вокруг Света

Я вспоминал слышанные в Котхе легенды о разрушенных мраморных городах, ставших обиталищем призрачных существ. Такие руины обнаруживали в самых разных местах, и никто не знал их происхождения.

Подойдя вплотную к руинам, я поразился мрачной тишине, нависшей над разрушенными стенами и колоннами. Мерцающие белые стены и обломки отбрасывали глубокие черные тени. Тихо, с мечом в руке, я скользил от одного пыльного бассейна к другому, готовый ко всему — и к засаде ягов, и к нападению притаившегося зверя. Стояла пронзительная тишина — не слышно было ни далекого рева льва, ни зловещих криков ночных птиц. Можно было подумать, что я последний оставшийся в живых в

этом мертвом мире.

В тишине я вышел к окруженному по периметру сломанными колоннами большому открытому пространству, видимо, когда-то бывшему площадью. Здесь я остановился, и кожа моя пошла мурашками.

В середине площади тлели догорающие угли костра, над ними жарились на воткнутых в землю вертелах куски мяса. Вероятно, костер развели яги, но им не удалось съесть приготовленное. Тела их были разбросаны по всей площади в виде, могущем ужаснуть самого сурового человека.

Мне никогда не доводилось видеть столь впечатляющего разрушения органической материи. Вся площадь была усеяна руками, ногами, улыбающимися головами, кусками плоти, внутренностями и сгустками крови. Головы были похожи на черные шары, выкатившиеся из глубины теней на белоснежный мрамор; зубы оскалены в улыбке, глаза тускло блестели в лунном свете. Что-то набросилось на крылатых людей, усевшихся вокруг костра, и разорвало их на куски. Останки носили отметины клыков, некоторые кости — сломаны.

Какое еще животное, кроме человека, разламывает кости таким образом? Вся картина не выглядела результатом нападения животных; скорее она отдавала какой-то мстительностью, казалось, что передо мною последствия осуществленного — в бешенстве или звериной злобе — возмездия.

Ну а что же Эльта? Ее тела не было среди останков похитителей. Я взглянул на мясо на вертелах и содрогнулся от ужаса. Мои самые страшные предположения оправдались — проклятые яги поджаривали на ужин куски человечины. Борясь с тошнотой, я более тщательно исследовал жалкие останки и с глубоким вздохом облегчения обнаружил куски мускулистых конечностей мужчины, а не женского тела. Лишь после этого я уже без содрогания смотрел на окровавленные останки, бывшие прежде ягами.

Но куда же подевалась девушка? Удалось ли ей избежать резни и спрятаться, или она стала добычей нападавших? Я посмотрел на залитые зловещим лунным светом башни, обвалившиеся строения и колонны и уловил отчетливую ауру зла, подкрадывающейся опасности, как бы ощутил взгляд прячущихся глаз.

Несмотря на это, я исследовал площадь и наткнулся на след из кровавых капель. В лунном свете он казался черным и тянулся сквозь лабиринт разрушенных колонн. Решившись, я пошел по следу. По крайней мере так был хоть какой-то шанс выйти на убийц крылатых людей.

Пробираясь среди теней от покосившихся колонн и ощущая себя карликом на их фоне, я наконец вышел к полуразрушенному, поросшему лишайником строению. Сквозь провалившуюся крышу и зияющие проемы окон в него проникал призрачный лунный свет, делавший тени еще чернее. У входа в коридор свет очертил квадрат на полу, и, ступив на него, я увидел на треснувшем, перевитом лианами мраморе брызги свернувшейся крови. Пробираясь на ощупь, я устремился в коридор и чуть было не сломал себе шею на ступеньках за входом. Спустившись по ним до ровной площадки, я в нерешительности остановился и уже был готов подняться обратно, как вдруг услышал крик, от которого сердце на мгновение остановилось, а затем бешено погнало кровь по жилам. Сквозь темноту донесся неясный и далекий призыв:

— Исайя! Исайя Керн!

Эльта! Кто же это еще мог быть? Но почему ледяная дрожь пробежала по телу, а волосы на затылке встали дыбом? Я уже хотел ответить на призыв, но по осторожности придержал язык. Она, конечно же, не могла знать, что я ее услышу. Возможно, она звала и плакала, как испуганный ребенок зовет тех, кто заведомо не может его слышать. Я бросился вниз по темному тоннелю в направлении донесшегося крика. Я шел так быстро, насколько позволяла окружающая темнота. К горлу комом подступала тошнота.

Вытянутой рукой я на ощупь обнаружил в стене дверной проем и замер, почувствовав, как дикое животное, близость чего-то живого. Напрягая в кромешной тьме глаза, я низким, требовательным голосом произнес имя Эльты. Словно в ответ в темноте тут же зажглись два желтоватых мерцающих пятна; спустя мгновение до меня дошло, что это чьи-то глаза. Они были круглые, шириной с мою ладонь и испускали странное сияние. За ними угадывались неясные очертания огромного бесформенного корпуса. Одновременно на меня нахлынула волна такого инстинктивного страха, что я отступил обратно в тоннель и поспешил в прежнем направлении. В оставшейся позади камере перемещалась какая-то огромная мягкая масса; было слышно приглушенное тихое скрежетание, похожее на шорох трущейся о камень щетины.

Еще через несколько десятков шагов я остановился. Тоннель казался бесконечным, и, судя по ощущениям, от него вправо и влево отходили боковые тоннели, и не было никакой возможности определить, какой из них мне нужен. Я простоял совсем немного, как вдруг опять раздался призывный крик: «Исайя! Исайя Керн!»

Готовя себе к встрече с неизвестным противником, я вновь устремился в направлении неясного голоса. Трудно сказать, какое расстояние я преодолел, прежде чем остановился, окончательно сбитый с толку. И тут совсем близко снова прозвучало:

— Исайя! Исайя Кернннн!

Это не был голос Эльты. Все это время я знал и чувствовал, что этого просто не могло быть. Но происходящее было настолько необъяснимо, что разум отказывался признавать то, что подсказывала интуиция.

Теперь со всех сторон неслась мешанина пронзительных демонических голосов, с дьявольской издевкой вопящих мое имя. По безмолвному прежде тоннелю разносился вместе с отдававшимся эхом невообразимый гам. Я стоял ошеломленный и испуганный, словно душа проклятого в шумных чертогах ада. Пройдя сквозь стадии ледяного ужаса, дикого страха, отчаяния и ярости, я с безумным ревом бросился вслепую на звуки, казавшиеся наиболее близкими, но налетел на несокрушимую стену, вызвав тем самым тысячеголосый взрыв отвратительного веселья. Развернувшись словно раненый бык, я опять бросился в атаку, на этот раз — в другой тоннель. Обезумевая от желания схватиться с моими мучителями, я пробежал по нему и вырвался на огромное мрачное пространство со столбом призрачного лунного света посередине. И опять услышал свое имя, теперь произнесенное голосом, в котором звучали страх и страдание:

— Исайя! О, Исайя!

Едва я успел ответить на этот жалкий крик яростным воплем, как в тусклом свете луны увидел Эльту. Она была распростерта на полу, так что вытянутые руки и ноги ее находились в тени. Но я разглядел, что на каждой из них уселось по неясной бесформенной фигуре.

С кровожадным криком я бросился вперед, и темнота взорвалась тошнотворной жизнью, утопившей меня до колен. Острые клыки и обезьяньи лапы рвали мне ноги, оставляя глубокие порезы. Описывая мечом широкие дуги в плотной массе мечущихся тел, я постепенно пробивался к девушке, изгибавшейся на полу в квадрате лунного света.