Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год
Шрифт:
У обочины дороги то и дело встречались стайки смуглолицых девушек в полыхающих всеми цветами радуги одеяниях. На серых упитанных, марыйской породы осликах гарцевала с серьезным и важным видом детвора. Временами дорогу загораживали трехколесные тракторы, громадные задние колеса которых напоминали высоченные колеса древней арбы... Настроение у меня создалось столь благостное, что, приметив на горизонте сгущающиеся тучи, я вслух взмолился, чтобы не начался дождь, способный испортить мне всю съемку. Азад Аманмурадович, один из руководителей каракулеводческих хозяйств Туркмении, искоса посмотрел на меня и спросил, с чего это я взял, что будет дождь.
—
Азад Аманмурадович рассмеялся:
— Все знаешь, двадцать лет в пустыне не зря прожил.
— Знаете, как ему сейчас дожди нужны, — продолжал Лысенко. — Как и все настоящие кумли, жители песков, наш уважаемый товарищ по случаю дождя готов резать барана и пировать, только бы водичка не переставала лить с неба...
И Лысенко объяснил, что такое весенний дождь для пустыни, для овцеводческого хозяйства. За месяц-полтора на выжженных солнцем песках успевают вымахать в человеческий рост травы. Бурно вырастают торопящиеся жить многочисленные эфемеры, появляется невысокая осочка — иляк, любимая всеми пустынными животными. На весенних пастбищах ягнята растут не по дням, а по часам. Отары тучнеют, откармливаются, набираются сил, откладывая жир в курдюки, запасаясь питательными веществами на время летней засухи и зимней бескормицы. К тому же высохшая трава, как сено на корню, кормит овец и летом и зимой. Выходит, чем больше дождей, тем больше кормов на год.
В прежние времена сухая весна грозила массовым падежом овец от голода. Теперь каждый совхоз приберегает «страховой» запас, чтоб даже в снежную зиму овцы не голодали. Но если выдастся засушливая весна, то запасы надо делать очень большие, а это хозяйству невыгодно.
— Овца хороша до тех пор, пока обходится подножным кормом, — подытожил Лысенко.
Теперь и я, глядя на сгущающиеся облака, стал, как и Аманмурадов, уверять себя, что на небе их нет и встреча с дождем нам не грозит...
По раскопкам в Анау (древнейшее поселение человека в песках) ученым удалось установить, что еще в седьмом тысячелетии до нашей эры в хозяйстве человека была домашняя овца. Но каракульская порода не является родственницей тех животных, которые походили более на дикого барана, встречающегося еще кое-где в предгорьях Копетдага. По одной версии, овцы каракульской породы пришли сюда, в каракумские пески, из монгольских степей вместе с кочевниками. Так или иначе в настоящее время каракульская овца признана эталоном приспособления живого организма к экстремальным условиям жизни в наиболее засушливых местах пустыни. Она привычно переносит и лютую жару, и холод, и голодовки, неприхотлива в кормах. Она поедает зимой даже ядовитые полыни; привычно пьет полусоленую воду, что дает возможность чабанам производить смену пастбищ, сохраняя отаву; перепахивает копытцами пески, не давая им запекаться коркой, вызывая к жизни растительность, и вообще является незаменимым звеном в экологической цепи пустыни, издавна позволяя человеку существовать в песках.
Овцы дают возможность выращивать на песках, более ни для чего не пригодных, в буквальном смысле слитки золота. И дебет таких необычных «приисков» Туркмении, как сказали мне в Институте пустынь в Ашхабаде, равен ни много ни мало двум пудам ценного металла в день. Не считая мяса, получаемого при этом, Туркменские овцеводы, хотя и имеют не самые крупные стада каракульских овец в нашей стране, но благодаря необычным условиям климата Каракумов производят самый высококачественный каракуль, за который платят золотом на международных аукционах.
Надо сказать, что в разведение каракульских овец вложен немалый труд сотрудников Института пустынь АН Туркменской ССР, и прежде всего академика Нины Трофимовны Нечаевой. Исследования Нечаевой и ее коллег — разработка научных основ и методов коренного улучшения пустынных пастбищ Средней Азии, внедрение их в производство — представлены на соискание Государственной премии.
К сожалению, встретиться с самой Нечаевой мне не удалось, ее не было в Ашхабаде. Но верный ее сотрудник Сергей Яковлевич Приходько рассказал о разработанном лабораторией фитомелиорации методе подсева. Он заключался в полосной распашке определенных участков пустыни: землю распахивают через равные промежутки и высевают семена, заделанные в специальные гранулы, в строго определенные сроки. За этой вроде бы простой схемой, как это чаще всего и бывает, скрывался кропотливейший труд экспериментаторов. Разработка методики потребовала от фитомелиораторов почти четверть века. Ведь каждый эксперимент, ставившийся на стационарах института, требовал наблюдения в течение нескольких лет. Только тогда можно было понять причины неудач, если они были, и повторить все снова.
Не особенно словоохотливый Сергей Яковлевич, чтоб мне легче было понять работу лаборатории, вытащил из стола фотографии, где на опытных участках красовались полутора-двухметровые кусты чогона и саксаула — отличный зимний корм для овец; на таких пастбищах можно обходиться без «страховых» запасов. Культурные пастбища бессменно «работают» до двадцати пяти лет и окупаются в три-четыре года. Случайно в руки мне попалась фотография, где Приходько, совсем еще молодой парнишка, роет лопатой землянку.
— Вот, — перехватив фотографию, которую Приходько хотел было, смутившись, спрятать, сказала сотрудница лаборатории, принимавшая участие в разговоре, — так они и жили, чтоб быть со своим участком постоянно рядом. В этой землянке он ревматизм заработал и едва туберкулез не прихватил...
— Да будет тебе, — сердито остановил ее Сергей Яковлевич. А мне припомнилось, что и Нечаевой нелегко далась эта работа, ради которой она переехала жить в Туркмению всей семьей. Во время Ашхабадского землетрясения семья погибла, ей тогда чудом удалось уцелеть, но долгое время, как всякая мать, она не признавала радости спасения...
Я разговаривал и с доктором наук Виктором Николаевичем Николаевым, составлявшим под руководством Нечаевой первую обзорную карту пустынных пастбищ Туркмении. Эта карта показывала типы существующей во всех районах пустыни растительности, классифицировала их с точки зрения «аппетита» овцы, рекомендовала наиболее продуктивный режим пастбищ. Она давала также представление о потенциальных возможностях пастбищ, указывала, где нужно обводнять их, где рыть новые колодцы.
Создание этой карты заняло у Николаева восемь лет — восемь лет неустанных «челночных» разъездов по пескам. Виктор Николаевич проехал пустыню из конца в конец и, без преувеличения можно сказать, знает ее теперь «как свои пять пальцев». Я спрашиваю его, были ли за эти годы разъездов по пустыне трудности, опасности.