Журнал «Вокруг Света» №09 за 1981 год
Шрифт:
— Боже мой! — воскликнул он.— Расскажите мне, бога ради, где я и как здесь оказался!
— Сэр,— ответила Элейна,— вы забрели в эти края, потеряв рассудок и скитаясь в одних лохмотьях.
Много дней оставался Ланселот в замке Кейс, и Элейна ухаживала за ним, пока не стал он снова сильным и здоровым. Но после этого, невзирая на ее слезы и мольбы, он простился с ней, сел на коня и отправился в Камелот. Ибо сердце его все еще стремилось только к Гвиневере, и он любил ее теперь с еще большей, неудержимой страстью, хоть Элейна и обвенчалась с ним обманом,
Час славы логров
Был канун праздника пятидесятницы, и в Камелот отовсюду съезжались рыцари, чтобы на следующий день занять свое место за Круглым Столом. Почти все они прибыли как раз ко времени вечерней службы в большом соборе и после службы собрались в замке на ужин.
Вдруг появилась там прекрасная леди на белом коне, и, поклонившись королю, она вскричала:
— Сир, бога ради, скажите мне, кто здесь сэр Ланселот?
— Вот он,— ответил король Артур,— вы видите его!
Тут леди направилась к сэру Ланселоту и сказала:
— Добрый сэр рыцарь! Я прошу вас отправиться со мной в лес, что неподалеку отсюда.
— Чего же вы хотите от меня? — спросил сэр Ланселот.
— Об этом вы узнаете там, в лесу.
— Что ж, я охотно отправлюсь с вами.
И, сказав так, сэр Ланселот повернулся, чтобы проститься с королем и королевой.
— Как! — вскричала Гвиневера.— Вы покинете нас теперь, в вечер накануне праздника?
— Мадам,— сказала леди,— он снова будет с вами завтра к обеду, обещаю вам.
Тут они поскакали в лес и оказались вскоре у аббатства. Ланселота приветствовали монахи и монахини и проводили его в прекрасную палату для гостей, где сняли с него доспехи. Там встретился он с двумя своими кузенами, сэром Ворсом и сэром Лионелем, нашедшими в аббатстве ночлег на пути в Камелот, и они возрадовались оттого, что снова оказались вместе. И во время их беседы пришли двенадцать монахинь и привели Галахэда, прекраснейшего юношу в мире.
— Сэр,— сказала настоятельница монастыря,— этот юноша — королевской крови, и мы растим его с детского возраста. Насьенс — отшельник Карбонека учил его, и умеет он также владеть оружием. И теперь мы просим вас произвести его в рыцари, ибо нет никого более достойного, из чьих рук он может принять высокое рыцарское звание.
— Я сделаю это,— сказал сэр Ланселот, ибо он уже понял, что Галахэд — его собственный сын, родившийся в таинственном замке Карбонек.
Всю ночь Галахэд бодрствовал, стоя на коленях перед алтарем монастырской часовни, а наутро, после службы, Ланселот благословил его и посвятил в рыцари.
— А теперь, сэр Галахэд, присоединяетесь ли вы ко мне, чтобы отправиться ко двору короля Артура? — спросил Ланселот.
— Нет еще,— ответил тот.— Но скоро вы увидите меня там.
Тут Ланселот с Ворсом и Лионелем поскакали обратно в Камелот, где в большой зале собрались за Круглым Столом все рыцари. И золотыми буквами на каждом сиденье были написаны имена тех, кому следовало сидеть там. И все места в то утро были заняты, не считая только
Направляясь к своим местам по обе стороны от него, Ланселот и Персиваль вдруг увидели новую надпись, золотом горевшую на Гибельном Сиденье:
«ЭТО СИДЕНЬЕ БУДЕТ ЗАНЯТО ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ И ЧЕТЫРЕ ГОДА ПОСЛЕ СМЕРТИ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА».
— Сдается мне, что это сиденье будет занято сегодня, ибо сегодня праздник пятидесятницы и прошло как раз четыреста пятьдесят четыре года! — сказал сэр Ланселот.— Но давайте накроем Гибельное Сиденье шелковой тканью, пока не придет тот, кому предназначено это место.
Когда сделали это, король Артур пригласил всех к обеду. Но сэр Кей, бывший распорядителем, воскликнул:
— Сэр, если вы приступите сейчас к мясу, то нарушите старый обычай вашего двора, ибо никогда еще в этот день вы не начинали обед, не став свидетелем чего-либо необычного.
— Верно говорите,— сказал король Артур,— но так меня удивили слова на Гибельном Сиденье, что на мгновение я забыл о старом обычае.
Но не успели они еще закончить этот разговор, как вошел оруженосец:
— Сэр, я принес вам весть о чуде! Большой прямоугольный камень плывет по реке, и в нем увидел я сияющий меч с золотой рукояткою, похожей на крест.
— Я должен видеть это чудо,— сказал король.
И все рыцари отправились с ним и, миновав большой луг возле замка, увидели камень, плывущий вдоль берега реки, и солнце сверкало в драгоценных камнях на рукояти меча, словно образуя ореол вокруг креста. И на этом мече написаны были такие слова:
«Никому не дано взять меня, кроме того, у кого на поясе мне суждено висеть, и будет он лучшим рыцарем в мире».
Прочитав эти слова, король сказал сэру Ланселоту:
— Любезный сэр, этот меч принадлежит вам...
Но сэр Ланселот подумал о королеве Гвиневере, о постыдной любви, что была между ними, и тихо сказал:
— Сэр, это не мой меч, и я недостоин носить его. Горе тому, кто попытается вытащить этот меч, зная, что недостоин его...
— Что же, любезный племянник,— сказал король Артур сэру Гавейну,— попытайтесь вы вытащить его.
— Сэр,— ответил Гавейн,— я бы не хотел делать этого.
— И все же попытайтесь,— сказал король Артур.— Я велю вам.
— Сэр, вашему слову я повинуюсь,— сказал Гавейн и взялся за рукоять меча, но не смог даже пошевелить его.
Затем сэр Персиваль по желанию короля Артура попытался вытащить меч, но и он не смог пошевелить его. А больше никто из рыцарей не осмелился положить на него руку.
— А теперь мы можем приступить к обеду,— сказал сэр Кей,— ибо и в самом деле увидели дивное дело и чудное.
И они вернулись в залу и расселись за столом, и все места были заняты, не считая лишь Гибельного Сиденья, покрытого шелковой тканью. Но не успели они приступить к обеду, как сильный порыв ветра потряс, казалось, весь замок, а затем воцарилась великая тишина.