Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год
Шрифт:
Убитый зверь был размером с небольшую собаку. Выпуклая широкая голова его заканчивалась немного заостренной мордочкой с белым пятном. Вытянутое тело покрывал густой, жесткий мех, по желто-коричневому фону которого разбросаны многочисленные, округлой и неправильной формы черные пятна. Вдоль спины тянулись три черных полосы. Сливаясь, они переходили в черный длинный, пушистый полосатый хвост.
Так это ж циветта, наконец сообразил Ракитин. Знаменитая азиатская, или настоящая циветта,
— Поздравляю, донгти Синь,— сказал Ракитин, пожимая охотнику руку. Синь слегка улыбнулся, молча включил фонарик и направил луч света на голову циветты. И вдруг мертвые глаза зверя ожили, вспыхнули красноватыми огоньками. Лишь сейчас Ракитин понял, почему фонарь Синя светил так тускло. Дело тут совсем не в батарейках. Только таким слабым лучом и можно обнаружить животное по отблеску глаз, не ослепив его и не испугав ярким светом. А эти красные и зеленые искорки в кустах были не чем иным, как сверкающими глазами животных. Ох, как в душе проклинал, наверное, Ракитина Синь, когда он включил свой прожектор. От такой иллюминации любое животное напугается до смерти.
Ракитин хотел, чтобы Лок все это объяснил Синю, но переводчик, как назло, куда-то исчез. Тогда он опустился на траву рядом с охотником, положил руку ему на плечо и виновато улыбнулся.
— Той хуэ,— сказал Синь, и Ракитин понял его без переводчика,— все хорошо. Вынырнувший из темноты Лок быстро-быстро заговорил с охотником, а потом обернулся к Ракитину и сказал: — Донгти Синь приглашает всех к нему в гости.
Ракитин облегченно вздохнул — нет, не обиделся старый охотник...
И вот образцы растений, пакеты с плодами, банки со змеями заняли свои места в ящиках и коробках. Наступил последний вечер в лагере. Как обычно, ярко пылал костер, и все, рассевшись вокруг огня, прихлебывали горячий чай из маленьких чашек. Из темноты вынырнул Тый. В руках у него была небольшая трубка. Он сел на корточки рядом с Фаном, поднес ее к губам, и вдруг тонкие певучие звуки незатейливой мелодии полились в наступившей тишине. И в нежных чистых звуках Ракитину чудились шепот тростника, пение птиц, шорох крыльев бабочек...
Ханой
Виталий Волович, доктор медицинских наук
Сайга
Второй день мы не вылезаем из «аннушки», облетая калмыцкие степи. Идет патрулирование и обследование сайгачьих стад в самый ответственный момент их жизни: после тяжелой зимовки у животных наконец-то начался отел. Проходил он в основном на территории Меклетинского заказника и проектируемого заповедника «Черные земли». Когда же сайгачата немного окрепли, стада двинулись в Сарпинскую низменность, в лощину Давана.
Джуты, как здесь называют суровые снежные зимы с обильными снегопадами, издавна были главным врагом диких копытных. Именно джуты в середине прошлого века полностью уничтожили диких лошадей — тарпанов. Однако сайгаки тогда сумели выжить, хотя бескормица косила их стада, как чума. Более того, их численность стала возрастать. Причин тому несколько. Во-первых, высокая воспроизводительная способность степных антилоп: самка сайгака рождает, как правило, двух, а то и трех детенышей. Во-вторых, с территорий обитания сайгаков исчез кожный овод — разносчик болезней. Наконец, уменьшилась численность волков в калмыцких степях: что ни говори, а дневной рацион взрослого хищника — четыре килограмма мяса...
Но на смену прежним врагам сайгаков пришел новый — человек. Он ценит у этих животных вкусное мясо, шкуру, из которой можно изготовить отличную замшу, и рога, что содержат биологически активные вещества,— недаром на мировом рынке цена трех пар рогов сайгака эквивалентна цене одной шкурки баргузинского соболя.
Однако охота на сайгаков — дело непростое, эти чуткие и осторожные животные не очень-то подпускают к себе человека. Поэтому массовая добыча приурочивалась к наступлению летнего зноя, когда измученные жарой и несметными насекомыми животные метались по степи и в конце концов, обессиленные, прятались в небольшие ямки-коблы, прикрывая передними ногами особо чувствительный нос. В такие часы они утрачивали обычную осторожность, и охотники могли подкрасться к ним на расстояние выстрела. Нередко пасущихся сайгаков подкарауливали на переправах и водопое.
Стада сайгаков таяли. И в 1919 году охота на них была запрещена. Запрет просуществовал три десятка лет, и, когда популяция была восстановлена, отстрел разрешили, но, естественно, по лицензиям. Но что там лицензии — поднялась новая волна браконьерства, куда страшнее прошлой. Ведь сегодняшний браконьер вооружен современной техникой. Нынешнему варварскому способу даже название придумали: «Из-под фар». Мчатся по ночной степи две-три машины, ослепляя животных светом мощных фар, а то и прожектора, установленного на крыше кабины, а удобно устроившиеся стрелки бьют наповал обезумевших сайгаков, загружая окровавленными тушами полные кузова бортовых машин. Браконьерство на колесах приняло такие размеры, что Госохотинспекция республики вынуждена была несколько лет назад создать специальную службу, получившую название «отряд охраны сайгаков». С ребятами из этого отряда я и мотался по степи летом прошлого года.
В первый день я летал со старшим охотоведом Борцовым. Он сравнительно молод, но из-за ярой непримиримости к браконьерам и высокой профессиональной подготовки его величают по имени-отчеству: Григорием Егоровичем. Высокий, плечистый, в чуть коротковатой ветровке, из рукавов которой торчат крупные кисти рук, Борцов вполне соответствует своей фамилии. Представили мне его как «специалиста по антропогенным факторам».
Сегодня же я лечу с Семеном Николаевичем Саликовым, который исполняет обязанности начальника Госохотинспекции. Вспомнив Борцова, он говорит:
— Мало уберечь сайгаков от браконьеров — это всего лишь часть обязанностей, возложенных на отряд охраны. Необходимо постоянно наблюдать за состоянием популяции животных и среды их обитания. В
Калмыкии это примерно третья часть территории. И задача Борцова — осуществлять контроль за проектируемыми и вводимыми объектами в местах обитания сайгаков. Я имею в виду не только промышленные сооружения. Возьмите, к примеру, безобидное поле люцерны. Ну, какой вред оно может, казалось бы, принести? Но если сайгаки забредут на это поле — считайте, что стада больше нет. Животные объедаются люцерной и гибнут. Вот и приходится следить, чтобы поливные земли, а в особенности поля люцерны, своевременно огораживались.