Журнал «Вокруг Света» №10 за 1976 год
Шрифт:
— Послушай, он совсем голый останется, — удивлялся Ахмед.
Всего полгода назад Ахмед вместе с товарищем, тоже молодым геологом, приехал в Горный Алтай из Азербайджана и попал в стылую зиму. Товарищ Ахмеда сник. Он как-то без интереса делал свою работу, а все свободное время сидел, ссутулясь, у печки и молча смотрел на огонь. А Ахмед ничего. Он тоже скучал, вспоминал Баку, изъяснялся на смешном русском, но жил... Шел с охотой в маршруты и даже начал поговаривать об оставленной невесте.
— Вот получу комнату — привезу...
Весь следующий
На перевале мы не нашли ни алых зерен ртутоносной киновари, ни измененных горячими водами серпентинитов, и новое утро застало нас бредущими вниз по выгоревшим склонам в сторону лиловой Чуйской пустыни, почему-то именуемой степью. За эти дни мы с Ахмедом уже переговорили обо всем и пошли по второму кругу, поглядывая на дальнюю темную полоску. Там текла Чуя, и на ее берегах были лагерь, вода и тень.
Мы спустились в пологий сухой распадок, бросили на горячую землю выгоревшие брезентухи и долго, лежа, рассматривали в лупы горсти сухого песка — не блеснет ли красная искра киновари...
— Ну и жара... — сказал Ахмед. — Африка...
— А раньше и в Сахаре вода была, — буркнул я, и мы пошли дальше по плоской междуречной равнине, согнувшись под рюкзаками и переворачивая загоревшие камни длинными ручками молотков. Впрочем, никаких рек поблизости не было, и я записал в полевой книжке, что ,правильнее было бы называть эти места поверхностями выравнивания...
— И люди жили? — не унимался Ахмед, обдумывая мои слова о Сахаре.
— Жили, — ответил я сухими губами. — Там и рисунки есть на скалах. Кстати, пойдите посмотрите на киноварь вон те скалы...
Ахмед сбросил рюкзак и не спеша пошел к развалу крупных черных глыб. Я тоже скинул рюкзак и стал доставать полевую книжку...
— Алексей Борисович!!!
На плоских гранях черных камней отчетливо были видны... рисунки. Мы забыли про жару и манящий лагерь — зарисовали, сфотографировали и даже сняли копии рисунков, покрыв их калькой и протерев графитовым порошком. Не берусь судить о породе изображенных зверей с прямыми и закрученными рогами. Одни похожи на козлов, другие — на зайцев с торчащими ушами. Кто и когда высекал эти рисунки? Почему они оказались в пустыне, вдали от дорог и жилых мест? Может быть, как и в Африке, они говорят о более влажном климате прошедших времен? Ведь назван же поселок, лежащий в середине этой Чуйской степи-пустыни, — Кош-Агач, что в переводе значит «прощай, лес». Может, и тут, на склонах Чаган-Усуна, был лес и были звери? Кажется, никто из историков в этих местах не был, возможно,
Знакомые геологи недавно передавали, что Ахмед прижился на Алтае. Стал начальником партии и ищет ртуть где-то на склонах Белухи.
А. Русанов, геолог
Спасение пришло c берега
В Хабаровске наш корреспондент познакомился с инженером Управления гражданской авиации Владимиром Федоровичем Даниленко. В течение ряда лет Даниленко собирает документальные истории из жизни летчиков Дальнего Востока и Приморья. Одну из таких историй мы предлагаем вниманию читателей.
Два вертолета уходили в непогоду к мысу Пиратков, где терпела бедствие японская рыболовная шхуна «Таито-Мару 23». Один вертолет пилотировал Юрий Федорович Наумов, другой — Юрий Федорович Еремин. Еремин вылетел первым по кратчайшему маршруту, вдоль восточного берега Камчатского полуострова. Погода по трассе была скверной. Шквальный ветер стрелял с моря снежными зарядами, трепал Ми-4 сверху, снизу, с боков. Боясь потерять ориентировку, опасаясь столкновения с высотными препятствиями, Еремин дважды садился, выжидая, когда пройдет снежный заряд и небо немного приоткроется... Иногда казалось, что машине так и не пробиться к морю и пилот вынужден будет вернуться на базу.
Узнав из радиограммы Еремина о состоянии погоды по трассе, Наумов изменяет маршрут, пересекает хребет Прибрежный и летит к мысу не с северо-востока, а с юго-запада, по долине. К месту катастрофы вертолеты прилетели одновременно.
...Заканчивались третьи сутки, как шхуна сидела на рифах. На поверхности моря виднелись только нос шхуны, рубка и мачта. Помочь товарищам пытались японские рыбаки с других кораблей. Подошел к месту катастрофы и советский спасатель. Но и он, видимо, из-за подводных камней не мог приблизиться и стоял в стороне от шхуны.
Облетая место катастрофы, вертолетчики заметили на мачте человека, призывно махавшего куском материи. Увидели, но не решились снимать. Сделав два круга, вертолеты улетели. Приземлившись на песчаной косе в нескольких километрах от места катастрофы, пилоты обсуждали план спасения. Вертолетчики понимали, что есть только один выход: снять людей, используя веревочную лестницу. Но и это не гарантировало успеха: висеть над полузатопленным кораблем, вокруг которого беснуется океан, дело, казалось, немыслимое.
Трассу с берега к месту бедствия прокладывал Наумов. Подлетев к шхуне, он пошел на снижение. Командир держал вертолет над баком шхуны под упругими ударами разгулявшегося ветра. Он держал вертолет на последней черте высоты, точно над тем местом, где должна была спуститься веревочная лестница и два звена ее лечь на палубу.
Когда державшийся на мачте японец стал подниматься по лестнице, Владислав Буравель, бортмеханик, уперся ладонью левой руки в холодную обшивку фюзеляжа и ждал момента, чтобы протянуть руку помощи.