Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год

Когда взлетел наш первый спутник, еще не все разрушенное войной в стране было восстановлено. Чернели кое-где остовы сожженных зданий, еще таились в перелесках мины, и не заплыли окопы Великой Отечественной войны. А над планетой уже разносилось победное «бип-бип»!

Великую мечту человечества о выходе в космос первым осуществил народ, у которого недавняя война отняла более двадцати миллионов жизней. В истории много героического и удивительного. Но такого она еще не знала.

Космонавт Г. Гречко, тогда молодой, занятый расчётом

орбиты первого спутника инженер, вспоминает, как в те осенние дни 1957 года, чтобы сберечь время, он сам и его товарищи ночевали тут же на столах, подле аппаратуры. Это походило на штурм, да и было штурмом, казалось, недостижимого.

Первый спутник стал тем космическим семенем, из которого выросло все остальное. И когда в космос поднялся Юрий Гагарин, кто-то из журналистов удачно назвал его «звездным пахарем». Сегодня не составляет труда, подняв взгляд к ночному небу, сыскать в нем подвижную звездочку, что чертит свой путь над планетой. Сколько таких звездочек сегодня? Тысячи (более точную цифру назовет лишь специалист). Не одна Земля окружена ими: в ночном небе Луны, Венеры, Марса движутся такие же алмазные пылинки света. Человечество уже рассеяло свои творения по большей части солнечной системы.

Само воображение робеет перед этим фактом. Язык с трудом поворачивается назвать посланные вдаль автоматы «рукой», вытянутой на миллионы и миллиарды километров, к тому же зрячей. Нелепый возникает образ, техника перестала соответствовать привычным представлениям. И дело не только в наглядности. Что есть потомок первого спутника — современный межпланетный автоматический аппарат? Вопрос только кажется наивным. Аппарат движется? Движется. Питается ли он? В некотором смысле, ибо он, как растение, поглощает солнечный свет. Есть у него органы восприятия? Да, и еще какие! Значит, он видит, осязает, улавливает окружающее? Безусловно. Космос все гуще заселяет механический, назовем его так, народец.

Вот что произросло из семени первого спутника.

В начале века нельзя было взглянуть на полюс, не побывав на нем. Сегодня мы сплошь и рядом исследуем другие миры, не двигаясь с места. И, если угодно, можем увидеть полярный пейзаж совсем другой планеты. Сегодня нас это не удивляет, хотя лет двадцать назад то была самая подлинная, беспримесная фантастика.

И уже есть проекты «эфирных городов», о которых мечтал Циолковский, есть и их отдаленные предтечи — советские и американские орбитальные станции, в которых люди подолгу работали и жили. Это еще одна ветвь того космического древа, которое выросло из крохотного семени первого спутника. Шепни кто-нибудь босоногому мальчишке военных лет, что он станет космонавтом, пролетит над Землей, взглянет на немигающие звезды, — не поверил бы. Да и кто бы тогда поверил? Впрочем, были люди, которые верили, — Королев, например. Они мечтали, надеялись и готовились. И вот фантастика стала явью.

Кстати, о фантастике.

По свидетельству Циолковского, его мысль устремилась к звездам под воздействием космических фантазий Жюля Верна. Теория Циолковского увлекла молодого Королева и его сподвижников. Итогом стал выход человека в космос! Ракетное топливо было той материальной силой, которая вывела на орбиту первый спутник. Но искрой зажигания послужили мечта и фантазия. Народ, который шестьдесят лет назад открыл новый этап истории, стал первопроходцем и в космосе.

Годы уносятся назад, как километровые столбы мимо мчащейся машины. Уже двадцатилетний опыт космических полетов принес и разочарования, ибо оказалось, что земная жизнь одинока в солнечной системе. Выяснилось, что Венера — это удручающе раскаленный мир, а вовсе не благодатная «сестра Земли», как думали о ней еще недавно даже астрономы, во всяком случае, некоторые из них. Исчезла всякая надежда встретить на Марсе если не Аэлиту, то хотя бы шелестящую на ветру траву. Меркурий, как и ожидалось, открыл взгляду хаос пламенеющих скал. Мы вышли в космос с надеждой, почти убеждением, что где-то там мы откроем жизнь. Голо, пусто оказалось

в космосе, и, хотя темных углов еще много, они мало что обещают в этом смысле. Земля, одна только Земля туманится кислородной атмосферой, светит голубизной океанов, лишь на ней ветер колышет деревья и поют птицы. Больше такой планеты в пределах доступности как сегодняшней, так и завтрашней нет.

И космические полеты, как ничто прежде, показали, насколько Земля мала, одинока, прекрасна и уязвима. Вынесенные в космос приборы все регистрируют точно, даже то, чего сам человек ощутить не в силах, — потоки космических излучений, например. Одного не может передать никакой аппарат: красоту Земли. По свидетельству космонавтов, те пейзажи зорь над планетой, которые запечатлелись на снимках и в фильмах, лишь бледное подобие того, что видит глаз. Эту необыкновенную красоту пленка запечатлеть не может, и все ухищрения операторов тут бессильны. Космические полеты принесли нам не только научные знания. Они открыли новый изумительный мир, дали радость его духовного постижения, доступную, правда, пока еще немногим.

Но это временная недоступность, потому что в дальнейшем и космические полеты вполне могут стать обыденностью. Пассажиры, чтобы скорей перемахнуть с континента на континент, будут пользоваться космическим транспортом, как сегодня пользуются самолетом. Когда-нибудь, не исключено, в космос станут отправляться школьные, для лучшего знакомства с Землей, экскурсии.

А пока что ближний космос напоминает строительную площадку, весьма своеобразную, конечно. Увидеть будущее, которое там закладывается, непросто; это не здание из кирпича и бетона. Поэтому двинемся вслед за фактами.

Скупы и малопонятны короткие строчки такого вот отчета: «Многозональная фотоаппаратура работала на борту орбитальной станции «Салют-4». Космонавты А. Губарев, Г. Гречко, П. Климук, В. Севастьянов выполнили съемку в разных участках спектра на значительных площадях юга нашей страны». Вот и все: уже обычная теперь научно-исследовательская работа в космосе. А результаты ее, между прочим, потребовались более чем тремстам институтам и организациям!

Познанию ведомы свои лавинные, цепные реакции. Пришли изыскатели на юг Узбекской ССР, обследовали район и решили бурить на нефть неизвестные ранее структуры. Все, как и двадцать лет назад, за одним исключением: на след перспективных структур геологов вывели космические снимки! Мелеет Арал, трудно с водой в Средней Азии, она нужна и для полива плантаций, и для питания растущих городов, заводов, ее запасы надо считать и считать. А из космоса можно окинуть взглядом все до последнего ручейка. Оттуда вообще можно следить за всем, что происходит на земной поверхности, — за таянием снега, созреванием хлебов, лесными пожарами, загрязнением вод, развитием эрозии, смещением границ болот или пустынь, заболеваниями растительности — ничто не укроется. И так же точно обозрима вся атмосфера. Просвечивается даже то, что скрыто в толщах земных недр, — подчас незаметные с поверхности структуры.

Так складывается — и во многом уже сложилась — космическая служба Земли. Раньше у нас перед глазами была только модель земного шара — глобус. Теперь на его месте оказалась сама планета.

И вовремя! Воздействие человека все ощутимей сказывается на биосфере, атмосфере, гидросфере, даже на литосфере (заполнение водохранилищ в гористых районах будит подземные толчки). Состояние всей природы нуждается теперь в постоянном контроле, иначе можно не заметить сдвиг к той критической точке, за которой изменения станут необратимыми. Не будь космической техники, столь насущно необходимое видение того, что происходит в земной природе, было бы неполноценным.

Дело не только в экономии расходов. Даже не в прибылях, которые уже приносит освоение космоса, как бы велики они ни были. У будущего свой масштаб оценок. Мы знали, к примеру, что без наблюдения из космоса в принципе невозможна, недостижима желанная точность долгосрочного прогноза погоды. Решение этой задачи представляется нам огромным достижением будущего. Тем не менее это частность. Потому частность, что без освоения космоса, похоже, вообще немыслимо развитие человечества, если не завтра, то послезавтра.