Журнал «Вокруг Света» №10 за 1986 год
Шрифт:
Восьмой в это время стоял согнувшись на бревне и, позволив себе секундную паузу, массировал руки. Топорище стояло торчком.
— Растирает пальцы — судорога от напряжения. Ничего. Через секунду-другую он развернется на сто восемьдесят градусов и будет рубить бревно с другой стороны. Пока он первый в девятке!
Действительно, восьмой уже развернулся и заработал с такой силой, словно и не он, обмякший и обессиленный, только что растирал руки.
Боб насторожился:
— Поглядите-ка на четвертого! Пока
Четвертый и в самом деле вовсю рубил уже с обратной стороны, и его топор с удивительной быстротой отсекал толстые пласты древесины. Щепа выскакивала из-под топора и, кувыркаясь, ложилась на траву. Еще взмах, еще удар... Последний! Бревно перерублено. Лесоруб спрыгнул на землю... И затанцевал.
Один за другим спортсмены сошли с перерубленных бревен. И тут, что-то буркнув себе под нос, Боб трусцой побежал к судьям. Через несколько минут, возвращаясь, еще на подходе, он громко выкрикнул:
— Этот парень, который перерубил бревно первым, недобрал две секунды до рекорда Нового Южного Уэльса! Восьмой от него отстал тоже на две секунды!
— А кто он, победитель в этой девятке? Настоящий лесоруб?
— Я его лично не знаю,— ответил Боб.— Но, говорят, что бухгалтер фирмы, заготавливающей древесину.
Начались соревнования «бревно стоймя». Тут бревно устанавливают вертикально, на специальной подставке, так что центральная его часть должна находиться на уровне пояса спортсмена...
По команде к установленным торчком бревнам уверенно двинулись семеро молодцов — разного возраста, сильные кряжистые мужчины.
Каждый обхаживал со всех сторон свое бревно — примерялся к нему.
Вот все семеро застыли на своих местах, и... их удары слились в один звук, напоминающий по силе выстрел, когда дерево лопается на свирепом морозе. Тела лесорубов изгибались соответственно ударам, наносимым изо всех сил; ноги то совершали как бы постоянные па, то пускались в переборы, как у боксеров на ринге. Топоры упорно врезались в твердую плоть древесины.
— Кто идет первым?
— Не сказать пока. Иногда до последнего удара не определишь, мало ли какие срывы могут быть. Помните, шел впереди восьмой, а победил четвертый...
Казалось, что топоры застучали все чаще, то и дело слышались как бы всхлипывающие звуки.
— Здесь все участники — свои, канберрские,— заметил Боб.— Сейчас кто-то из них перерубит.
И вот верхняя часть одного из бревен отломилась и покатилась по земле.
Мы захлопали в радости. А победитель тут же пустился в пляс.
— Боб, а что, танцевать обязательно?
— Нет, конечно. Но надо же разрядиться после величайшего напряжения. Думаете, лесоруб тратит меньше энергии, чем штангист, борец или боксер? Столько же, а может, и больше.
...И снова судьи подводили итоги, а Боб вертелся среди них, как свой человек. Возвратившись,
— Победитель — стопроцентный ярра-джеркер из Ма Стейт. Он из молодых, я его не знал раньше. На работе действует электропилой, но и топором, как видите, владеет лихо. Только что подтвердил рекорд своего штата, Нового Южного Уэльса. Хороший парень! Ну, что же, пошли, на сегодня все,— как бы сожалея, сказал Боб.
— А можно и нам пройти на площадку для соревнований?
— Со мной можно.
И вскоре Боб представил нам лесорубов и судей.
— Этот парень,— говорил он о мужчине под восемьдесят,— лет двадцать тому назад так махал топором, что участвовал даже в международных соревнованиях. Да как еще! А вот тот, что стоит, скрестив руки, подле главного арбитра,— мой старый друг. Когда-то был рекордсменом Австралии по двум видам. Эй, Стив!
Мощный мужчина средних лет приветливо улыбнулся и с почтением ответил:
— Рад вас видеть, мистер Паркер. Давно не бывали в Канберре?
— С прошлого года. А почему не участвовали сегодня? Вы же король в «бревне стоймя».
— Перетренировался. Плечо не работает...— Как бы в доказательство он поднял левую руку на высоту груди.— Не идет дальше.
— Стив,— сказал Боб,— это ваш ящик? Надеюсь, в нем и топор лежит? С больным плечом, а все же захватили? Может, покажу, как он хранится?
Если бы ящик предназначался для хранения скрипки, изготовленной знаменитым Страдивари, то и он никак не мог быть лучше — из хорошего полированного дерева, обитый внутри мягким материалом. Сам топор покоился еще и в кожаном чехле с эластичной мягкой подложкой, нежно обволакивающей и металлическую часть, и топорище.
Боб открыл чехол, вынул топор. Лезвие его было отточено, словно бритва.
— Если хотите, можете им побриться. Стив это делает каждое утро. Как видите, топор для лесоруба-спортсмена — что любимое дитя, уложенное в колыбельку...
Стив скромно кивнул.
— Привык к топору. Иначе и бриться-то не умею. Да и остроту лезвия так проверяю.
— Помнишь Джека О"Тули? — спросил Боб.— Двадцать четыре раза первенствовал! Так вот, он первую бритву себе купил, когда вышел из игры и подарил топор зятю.
— А Эмос Мюрелл? — басом вторил Стив.— Соревновался пятьдесят лет и лишь в семьдесят сел на скамью зрителей. И отпустил бороду.
Боб обернулся к нам:
— Завтра будьте здесь к одиннадцати,— сказал он.— Соревнования продолжаются.
Представьте себе обтесанный, как телеграфный столб, ствол эвкалипта высотой метров в семь, стоящий вертикально. В этом столбе вырубают на разных высотах три гнезда, разнесенных на сто двадцать градусов по отношению друг к другу. В каждое из них вставляют толстые опорные доски. На доске шириной в двадцать сантиметров и стоит спортсмен.