Журнал «Вокруг Света» №10 за 1989 год
Шрифт:
Тут наша кавалькада, состоящая из небольшого автобуса местной туристской компании «Кантри энд вестерн турз» и длинной, как крейсер, полицейской машины, двинулась на поиски удовольствий. Ради полноты картины следует добавить, что шофер Рик Лейн, представляясь нам, не забыл упомянуть, что он сочинитель и играет на банджо.
Осталось неизвестным, на каких музыкальных инструментах играли наши спутники из голубой полицейской машины. Но поклонниками «кантри» они были наверняка. Эти корректные ребята оказались офицерами службы безопасности местной полиции, о чем они доверительно сообщили любопытствующим. Амуниции на них стало меньше, чем вчера. Однако процесс разоружения эскорта не сопровождался иадением уважения к
...Кавалькада въехала в даун-таун, как называют в Америке старые городские кварталы. Нашвилльский даун-таун — это лавчонки и забегаловки, размалеванные вывески и разрисованные спреем стены, дремлющие на солнышке старики и пританцовывающие негритянские юноши с наушниками, прокопченные строения времен промышленного бума и речка Кэмберленд с медленной желтой водой. На западном ее берегу пионеры возвели в 1780 году форт Нашборо, и теперь экзальтированные туристы, осматривая восстановленную крепость, вполне могут вообразить себя мужественными первопоселенцами, ищущими укрытия от стрел и томагавков индейцев.
К сожалению, мое предложение прогуляться два-три квартала пешком не вызвало отклика у хозяев. Вероятно, они боялись провокаций («наши» офицеры в порыве откровенности раскрыли свое задание: нейтрализовать возможную негативную реакцию нашвилльских обывателей на пребывание советской делегации), а возможно, хозяева просто стыдились этого отставшего от электронно-бетонного прогресса уголка города, как стыдимся совершенно напрасно и мы показывать иностранцам закоулки Арбата...
Ну, бог с ним, с даун-тауном. Музей кантри-мьюзик действительно стоил того, чтобы именно его посетить в первую очередь. Официально это учреждение культуры, расположенное на 16-й авеню, именуется так: «Зал славы и музей кантри-мьюзик». Джастин был вполне удовлетворен произведенным эффектом и гордо поглядывал на переходящих от витрины к витрине гостей, обращая внимание на наиболее выдающиеся экспонаты.
Да, здесь действительно можно найти все, что имеет отношение к истории развития этого своеобразного музыкального направления, которое зародилось, как сообщил директор Билл Айви, среди английских и шотландских первопоселенцев и окончательно сформировалось в конце прошлого столетия. Черный лаковый лимузин Элвиса Пресли среди хрупких скрипок и мандолин заставил, правда, вспомнить пословицу о слоне в посудной лавке, но его присутствие свидетельствовало, что мы находимся именно в Америке, где поклонение кумиру приобретает почти религиозный характер. Родоначальник многих современных музыкальных форм, соединивший традиции «кантри» и музыки афро-американцев, Пресли почитаем и сегодня — в Нашвилле, например, существует несколько клубов его имени.
И все же не сами по себе экспонаты, не многочисленные мониторы с роликами из музыкальных фильмов и играющие по желанию посетителя автоматы составляют особенность музея, а чисто американское соединение просветительства, науки и коммерции. Но это не тот случай, когда божественные музы попираются пресловутым золотым тельцом, а тот, когда они к обоюдной пользе сосуществуют. В музейном исследовательском центре, расположенном в пристрое, хранится почти полтора миллиона записей песен, тысячи книг, статей, проспектов, стенограмм бесед с выдающимися мастерами жанра и предпринимателями, прославившими «кантри». Признанный авторитет во всем, что касается своего дела, центр дает любому желающему точную и полную информацию, составляет пластинки и магнитофонные кассеты, выпускаемые в местных — я подчеркиваю это — студиях звукозаписи. Все это, естественно, приносит музею немалый доход, употребляемый им во благо искусства, а потому не облагаемый государственным налогом.
Слушая Билла Айви, я подумал, что мы
Взяв на, карандаш эту кощунственную мысль, я распрощался с улыбающимся Биллом Айви и последовал за товарищами в автобус, чтобы осмотреть одну из трехсот городских студий звукозаписи.
— Нашвилл — коммерческий и духовный центр кантри-мьюзик, а театр «Гранд Оле Оп"ри» — его главная святыня,— объявил Джастин.— Правда, во времена моего студенчества другая музыка была. Тогда у нас в Нашвилле играли настоящие люди с гор.
И тут в его голосе послышалась ностальгическая нотка...
Пятнадцать лет назад старый театр, расположенный в даун-тауне, был оставлен для осмотра туристам, а в шести милях от города открылся новый «Гранд Оле Оп"ри», чье название звучит вызовом всем, кто предпочитает напыщенную заморскую классику неброской красоте родимых напевов Чета Аткинса или Джонни Кэша. Придумал название в пику поклонникам «гранд-опера» один остряк-радиокомментатор. Это было в двадцатые годы, когда из Нашвилла начали транслировать концерты «кантри». Радиопередачи из «Гранд Оле Оп"ри» до сих пор идут по пятницам и субботам, в чем мы лично убедились.
Надо сказать, что задиристое название театра дало жизнь целой географической области на карте Нашвилла. Во-первых, предприимчивые люди построили огромный парк развлечений и назвали его, конечно же, «Оприленд», чтобы не уступать ни в чем знаменитому «Диснейленду». Входной билет сюда стоит довольно дорого — семнадцать долларов, зато вошедший имеет право на бесплатное пользование всеми развлечениями, но за фотографию в обнимку с пластмассовым президентом США берут «сверху» еще пятьдесят. Во-вторых, рядом с театром выстроен отель «Оприленд», входящий то ли в пятерку, то ли в шестерку самых фешенебельных отелей страны. «Оприленд», куда нас водили на экскурсию, как в музей, остался в моей памяти лучшим отелем, поскольку его конкурентов мне не довелось увидеть. Шоссе, по которому мы подъехали к театру (порядковый номер здания — 2800), разумеется, имеет название Оприленд-драйв.
Театр предлагает зрителям (а поклонники приезжают сюда даже из далеких штатов) нечто среднее между концертом и спектаклем, зрелище часто перебивается рекламой, что и нам теперь не в диковинку. Скрипка, гитара, банджо, мандолина в разных сочетаниях, отнюдь не «консерваторские» голоса, озорные танцы, грубоватые шутки, встречаемые взрывами смеха,— да, в этом действительно нет ничего от «гранд-опера», налицо дерзкий вызов не только классике, но и оглушительным децибелам рока.
Сочинители «кантри» предстают в своих песнях ревнителями устоев, подчеркивают приверженность традиционным добродетелям, присущим мужчинам и женщинам, повествуют о несложных переживаниях своих простодушных героев.
— «Я помню тот прекрасный вечер, когда звучал вальс, но только теперь понимаю, что потерял, когда мой друг увел тебя, моя любимая»,— Дуайт Рош, нагнувшись ко мне с высоты своего почти двухметрового роста, пересказывает содержание популярного «Теннессийского вальса».
Дуайт вырос на Северо-Западе, в штате Вашингтон, поэтому с трудом продирается сквозь понятные южанам идиомы и специфическое произношение. Он считает, что «кантри» будит в урбанизированных душах образы прошлого, американцы становятся сентиментальными. И я согласен с ним. В зале действительно воцаряется атмосфера благодушия и какой-то домашней расслабленности. Многие тихонько подпевают актерам, раскачиваются в такт музыке. После исполнения каждого номера слышатся одобрительное взвизгивание и поощрительные крики.