Журнал «Вокруг Света» №10 за 1991 год
Шрифт:
— Вот видишь, теперь я все время с тобой, так что тебе нечего бояться,— с серьезным видом объяснил я малышке.
Моя уловка подействовала, хотя и вынудила держаться недалеко от лодки, что, естественно, затруднило промысел. Тем не менее за час удалось подстрелить еще пять рыбин. Я уже подумывал на сегодня закончить, как вдруг почувствовал, что «поводок» лихорадочно дергает за ногу. Пришлось всплыть на поверхность. Увидев меня, Николь замахала руками и стала что-то кричать, но из-за попавшей в уши воды слов было не разобрать. Наверное, стало скучно сидеть одной, подумал я и ответил, что скоро вернусь.
Не понимая, в чем дело, я оглянулся вокруг — метрах в пятидесяти бурунами резали поверхность два острых акульих плавника. Гарпунное ружье против хищниц было бесполезно. Оставалось спасаться бегством и надеяться, что я сумею проплыть десять метров, отделявших от «Наутилуса», быстрее, чем они пятьдесят.
Дальнейшее развитие событий напоминало сцену из кинофильма «Челюсти». Несмотря на бешеный спурт, на последнем метре акулы почти настигли меня. В какое-то мгновение даже показалось от страха, что в мои ноги уже впиваются их острые зубы. Как это ни парадоксально, но меня спасла именно хищность преследовательниц: они одновременно попытались схватить бившихся сзади на кукане рыб и, мешая друг другу, сбавили скорость. Этой секундной задержки было достаточно, чтобы, почти до пояса выскочив из воды, я успел схватиться за трап и отчаянным рывком забросить тело и ноги на стальной борт субмарины. В следующее мгновение «Наутилус» вздрогнул от сильнейшего удара таранившей его акулы, все-таки сдернувшей у меня с ноги ласт.
Судорожно цепляясь за ступеньки, я кое-как вскарабкался на рубку и поспешил вытянуть из воды тащившееся за мной на шнуре с поплавком ружье, пока хищница не схватила его. В это время лодка загудела как колокол от бросавшихся на нее в бессильной ярости акул. Побледневшая от ужаса Николь сидела ни жива ни мертва, вцепившись в поручни.
— Ну вот видишь, все обошлось, — обнял я девочку, второй раз спасшую мне жизнь.
После только что пережитого страха она дрожала всем телом. Поэтому, взяв ее на руки, я спустился вниз, не забыв прихватить немногочисленные трофеи, и задраил люк.
В тот же день на обед я отведал сырую рыбу, из-за которой чуть было сам не попал на обед акулам. Большого удовольствия это экзотическое блюдо мне не доставило, но голод и жажду более или менее утолило. Забегая вперед, скажу, что затем в продолжение двух недель я питался только ею, лишь изредка, когда становилось совсем уж невмоготу, позволяя себе глоток кока-колы. Под конец даже Николь в дополнение к опротивевшему ей тунцу съедала кусочек-другой сырой рыбы и уверяла, что она очень вкусная. Правда, возобновить подводную охоту я смог только на третий день, когда акулам надоело караулить наше желтое чудовище. Причем каждый раз я привязывался линем к поручням рубки, где бдительно несла вахту Николь, а загарпуненную рыбу сразу же доставлял на борт лодки, чтобы она не приманивала акул.
Шли однообразные, ничем не примечательные дни. Подгоняемый волнами «Наутилус II» медленно дрейфовал на юго-запад все дальше от берегов Америки.
На двадцатые сутки Рингроуз заметил вдали слабенький, мерцающий огонек. В наступающих сумерках было непонятно, движется ли тот по небу или по воде. Джеймс кубарем скатился в рубку, схватил мощный электрический
Окрыленный надеждой Рингроуз включил свой фонарь, направил луч вверх и стал покачивать его из стороны в сторону, чтобы привлечь внимание.
Потянулись минуты напряженного ожидания: заметят или нет? Огонек все так же медленно полз в густеющей темноте, не становясь ни ярче, ни слабее. Было ясно, что курс судна лежал мимо «Наутилуса». Встревоженная долгим отсутствием Джеймса в неурочное время, на рубку вылезла Николь. Он не стал ничего ей объяснять, чтобы не вселять надежду, которая может оказаться напрасной. Лишь крепко прижал к себе, продолжая сигналить фонарем.
Но вот огонек постепенно стал приближаться! Ура! Их все-таки заметили!
Теперь Рингроуз начал опускать луч фонаря в сторону приближающегося судна, а затем опять поднимать вверх. Так продолжалось около получаса, прежде чем в конце световой дорожки возник темный корпус, двигавшийся прямо на подводную лодку.
Сначала Джеймс не придал этому значения, но потом с ужасом понял, что на судне не видят его крошечную скорлупку. Он отчаянно замахал фонарем, высвечивая рубку и едва выступавший из воды корпус «Наутилуса».
Наконец там заметили субмарину и застопорили машину. Но было уже поздно. Высокий нос со скрежетом врезался в корму «Наутилуса», пропорол ее и по инерции потащил лодку за собой.
Джеймс постарался приготовиться к этому: крепко прижал Николь к груди и до пояса спустился в люк. Однако сильный удар чуть не сбросил их в воду. «Наутилус» наверняка сразу бы затонул, если бы большую часть его корпуса не занимали секционные цистерны. Хлынувшая в пробоину вода затопила только часть из них, заставив лодку высоко задрать нос. Было ясно, что долго в таком положении она оставаться не сможет. Как только судно застопорит ход, «Наутилусу» конец.
Мелькнула мысль: «Какая страшная ирония судьбы: погибнуть в последнюю минуту перед спасением, — вспоминает Рингроуз. — Я находился в каком-то шоке, будучи не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, когда рядом шлепнулся веревочный трап, сброшенный с носа сухогруза прямо к рубке. По нему соскользнул матрос, выхвативший у меня Николь и передавший девочку спускавшемуся следом напарнику. Потом он протянул ко мне руку и, крепко сжав запястье, потянул за собой. Этого оказалось достаточно, чтобы я стряхнул с себя оцепенение и стал сам взбираться наверх».
Так закончились ходовые испытания, растянувшиеся на целых двадцать дней.
По материалам зарубежной печати подготовил С.Арефин
Дональд Уэстлейк. Приключение — что надо!
Вот уже целую неделю она, Валери, — Царица джунглей. Индейцы накормили и уложили ее, а наутро принялись лечить многочисленные порезы, царапины и ссадины. Не древними средствами, а вполне современными зеленкой и мазями. «Из миссии», — объяснили они.