Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год
Шрифт:
К ее началу русская артиллерия, в отличие от французской, например, имела на вооружении полевые гаубицы. Они занимали отнюдь не столь важное место, как в германской, но оказались весьма перспективными.
Легкой полевой гаубицей русские артиллеристы занялись по опыту все той же Русско-японской. Главное артиллерийское управление определило для нее калибр 48 линий (122 миллиметра) — надо сказать, он оказался удачен и с успехом прожил уже век. Хотя была разработана отечественная конструкция, на вооружение после испытаний 1908—1909 годов приняли 122-мм гаубицы системы германской фирмы «Крупп» (с горизонтальным клиновым затвором) и французской фирмы «Шнейдер» (с поршневым затвором). В боекомплект вошли фугасный снаряд с взрывателем, шрапнель с 45-секундной трубкой и пять зарядов в гильзах. Вместе с другими полевыми орудиями гаубицы получили броневые щиты — они стали обязательным элементом полевых орудий и применялись несколько десятилетий.
Даже гаубичная шрапнель могла «заглянуть» в окоп противника сверху, но главным и здесь оказался фугасный снаряд (бомба). Сопоставьте действие фугасной 122-мм бомбы, несущей разрывной заряд в 2 килограмма, с 76-мм гранатой (заряд 0,8 килограмма): разрыв первой образовывал в грунте воронку диаметром 2,0—2,5 метра и глубиной 0,8—1,0 метра, последней — соответственно 1,25—1,5 метра и 0,5—0,7 метра. При этом вес гаубицы образца 1910 года в боевом положении (1,33 тонны) сопоставим с весом полевой пушки 1902-го — 1,01 тонны. Правда, русская полевая пушка при превосходных баллистических качествах была тяжелее французской, германской и австрийской. Да и 122-мм полевая гаубица тоже превышала по массе германскую 105-мм.
К 1914 году 122-мм гаубицы имелись при корпусах, в ходе войны они «спустились» в дивизии. Причем если сначала полевая легкая артиллерия включала 5480 полевых пушек, 452 конные пушки, 346 горных пушек и 512 гаубиц, то к 1917-му — уже 6524 полевых, 570 конных, 600 горных и 1054 гаубицы. Гаубичная артиллерия росла быстрее других. И все же ее не хватало. Как и в случае с другими видами вооружений, пришлось прибегать к зарубежным заказам и, разумеется, использовать трофеи. В 1916 году в числе полевых и горных орудий русской армии числились: французские 90-мм пушки, японские 75-мм полевые и горные пушки «Арисака» 1898 года (Тип 31), 12-см гаубицы «Круппа» (также доставлены из Японии), английские 114-мм (45-линейные) полевые гаубицы, австрийские 76,5-мм пушки М.05 и 10-см гаубицы М.99, германские 7,7-см пушки nA96. Правда, полевыми пушками российскую армию снабжали в основном отечественные заводы — за годы войны они произвели 8529 пушек образца 1902 года против 650 французских и японских пушек, прибывших за это же время. А вот 122-мм гаубиц обеих моделей изготовили в России 1289 штук, так что 400 английских 114-мм сыграли немалую роль.
Снарядов, дайте снарядов!
Лейтмотивом обвинений русских либералов в адрес военного ведомства, а потом красной нитью в научно-популярной и художественной литературе о Первой мировой стал «снарядный голод». В самом деле, предвоенные запасы артиллерийских выстрелов растаяли в первые же месяцы, и к началу 1915-го этот голод на фронте истинно разразился. Летом того же года только ежемесячная потребность определялась в 3 миллиона снарядов, хотя в 1914 году планировали до конца провоевать с 5,6 миллиона. Пришлось принимать срочные меры для увеличения производства в России и заказывать за рубежом. Комиссия генерал-майора Владимира Ипатьева и Химический комитет ГАУ много сделали для этого. А усилиями специальной комиссии генерал-майора Семена Ванкова производство 76- и 122-мм выстрелов к 1916 году почти достигло необходимого объема. Достичь этого удалось благодаря переходу на производство цельнокорпусных гранат «по французскому образцу» из обычного и сталистого чугуна. Причем суррогатированные снаряды русского производства оказались значительно безопаснее французских (в смысле преждевременных разрывов). А вот переход на упрощенные взрыватели привел ко многим несчастным случаям — после войны это пришлось учитывать при разработке новых трубок и взрывателей. (В этом направлении эффективно работал в 1910—1930-е годы конструктор Владимир Рдултовский.)
Главными становятся фугасные снаряды, а основным взрывчатым веществом для их снаряжения — тротил (тринитротолуол). Хотя использовали также мелинит, аммотол, аммонал, ксилил, во Франции — шнейдерит, а в Австро-Венгрии — экразит и другие вещества.
Итак, «снарядный голод» русской полевой артиллерии был в основном преодолен к началу 1916 года. По свидетельству бывшего начальника ГАУ генерала Евгения Барсукова, это вызвало другую крайность. Пехотные командиры, плохо представляя себе свойства артиллерии, требовали от нее «ураганного», «барабанного» и тому подобного огня, а артиллеристы, дабы «успокоить» их, развивали такой темп стрельбы, что порой быстро и почти бесполезно выводили из строя сами орудия.
Справедливости ради отметим, что в целом за время войны русские немало усовершенствовали способы стрельбы. Получил широкое применение отработанный ранее метод огня с закрытых позиций (там, где для этого имелись соответствующие прицелы с угломерами), уточнялись способы пристрелки, сосредоточения. Важным нововведением стал заградительный огонь, переносимый вперед по мере продвижения пехоты (подвижный огневой вал).
Возросла роль специальных снарядов — дымовых, зажигательных, осветительных. Война породила и принципиально новый их тип — «химические», снаряженные отравляющими веществами. В России с 1916 года изготавливали, например, 76-мм снаряды удушающего (хлорпикрин) и ядовитого (фосген, венсинит) действия, а с 1917-го — химические мины для минометов. К концу войны их использование уже не считалось «экзотическим», а после нее повсеместно считалось, что следующая мировая бойня будет «химической».
48-линейная легкая гаубица обр. 1910 г. Калибр — 122 мм. Длина ствола — 12,8 калибра, масса орудия в боевом положении — 1331 кг , масса гранаты — 23 кг, начальная скорость гранаты — 335 м/с, дальность стрельбы гранатой — 7700 м, скорострельность — 2 выстр/мин
Из траншей
При позиционной войне, когда противники устраивались на одном месте надолго, зачастую в паре сотен метров друг от друга, дивизионной артиллерии было нелегко вести постоянную огневую поддержку пехоты. Даже при надежной связи между родами войск (каковой обычно не имелось) неизбежное рассеивание снарядов создавало опасность поразить своих.
Итак, и в обороне, и в атаке пехоте требовались орудия, которые могли бы постоянно сопровождать ее на колесах, размещаться в траншеях на замаскированных позициях, чтобы дальность огня при этом не превышала 300—500 метров. Эти орудия ближнего боя получили название «траншейной артиллерии». Еще в 1910 году при реорганизации русской армии поднимался вопрос о легкой артиллерии «сопровождения», но тогда это сочли излишним, предполагая, что такие задачи смогут решить 3-дюймовые конные пушки. Но они оказались слишком громоздки для окопов, расчеты еле перекатывали их по полю боя. Морская 47-мм пушка Гочкиса также была тяжела для ручной «тяги». Не слишком успешно себя проявили и старые 57-мм береговая и капонирная пушки Норденфельда. Так что самым популярным калибром «траншейных» пушек стал пришедший из морской артиллерии калибр 37 миллиметров (можно вспомнить, например, французскую 37-мм пехотную пушку Mle 1916 TR «Пюто», которую ставили впоследствии на танки «Рено» FT).
В России легкую 37-мм траншейную пушку разработал член Арткома генерал Михаил Розенберг. Его пушка образца 1915 года имела короткий ствол, поршневой затвор, простой в изготовлении лафет из деревянных деталей, резиновый буфер отдачи и броневой щит, достаточный для защиты от германских пуль. Боекомплект включал гранаты и картечь. Орудие легко разбиралось на три части, переносилось по траншеям или «ездило» по полю, для установки требовало площадку чуть больше, чем станковый пулемет. Однако к началу 1917 года в войска поставили только 137 пушек Розенберга, так что не меньшую роль в траншейной артиллерии сыграли 218 поставленных из США 37-мм автоматических пушек МакКлена.
Наконец, для непосредственной поддержки пехоты весьма пригодилась 3-дюймовая скорострельная противоштурмовая пушка «Шнейдер», принятая в том же 1910 году для вооружения крепостей — теперь ею вооружали «отдельные штурмовые батареи». И уже во время войны стали налаживать производство «короткой пушки» образца 1913 г. Путиловского завода с боекомплектом и баллистикой горной пушки, возможностью ведения огня шрапнелью или гранатой, в том числе — с закрытых позиций.