Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год
Шрифт:
Неведомая сила раскачивает меня как маятник: влево, вправо, мягко тянет вперед, клонит назад. Вдруг с ужасом осознаю, что падаю. Но нет, что-то надежно удерживает меня в наклонном состоянии. Представляю, как нелепо выгляжу со стороны. От этой мысли неожиданно становится весело. И тут таинственная сила вновь возвращает меня в вертикальное положение.
— Вы сейчас впервые ощутили действие мысленной суггестии — бессловесной формы внушения,— доносится до меня голос стоящего сзади экспериментатора...
Сколько цифр мы можем запомнить, если нам их не показывают, а диктуют? И довольно быстро — каждые две секунды по двух- или трехзначной цифре. Опыт показывает — в лучшем случае восемь. Игнатенко запоминает сразу более сотни цифр и безошибочно называет их даже в обратном порядке. Ему хватает одного мгновения, чтобы взглянуть на квадрат из 25 ячеек, заполненных цифрами, и потом назвать по памяти ряды чисел по вертикали, горизонтали, по диагонали и периметру.
Подобных примеров известно немало. Математик Леонард Эйлер, например, знал на память шесть степеней любого числа до 100. Академик Иоффе никогда не пользовался таблицей логарифмов, она была «сфотографирована» в его памяти. Да и я знаю людей, которые решают математические задачи, делают сложнейшие расчеты быстрее вычислительной машины. Что же, значит, такие способности даны человеку, как говорится, от бога? Наполовину, наверное, это так, но остальное достигается постоянными тренировками, которые развивают и укрепляют память.
Будучи школьником, Альберт Игнатенко случайно оказался на концерте известного в то время артиста Адлерова. Тот на память «читал» заполненный вызвавшимся добровольцем из зала квадрат из 16 чисел. Молодость всегда самонадеянна, вот и Игнатенко после того представления решил добиться таких же результатов. Но не знал, как это сделать, и шел, что называется, вслепую, запоминая все подряд: числа, слова, названия улиц, номера домов, а перед сном, уже лежа в постели с закрытыми глазами, старался раскрутить «ленту» прошедшего дня до самых мелких деталей, обстановку, людей, разговоры, звуки... И так каждый день на протяжении нескольких лет, пока не почувствовал, что по своему желанию мог запомнить все, что хотел.
Сейчас уже известно, что человеческий мозг может многое. Как утверждает известный математик и кибернетик фон Нейман, человеческий мозг может вместить 10 20 единиц информации. То есть человек способен запомнить всю информацию, заключенную, например, в миллионах томов Библиотеки имени В. И. Ленина, имеющей одних книжных полок более 300 километров. А недавние исследования советского ученого П. С. Гуревича показали, что человеческий мозг работает с весьма низким КПД — 3—4 процента своих возможностей. Можно ли заставить
...На освещенной сцене расставлены 15 портретов советских писателей. Справа в углу вращающаяся доска с сотней разноцветных кружков, слева — обычная классная доска. Рядом с ней сидит на стуле Альберт Игнатенко, к груди его прикреплена губная гармошка, расположенная на уровне губ. Пальцы правой ноги сжимают карандаш над листом бумаги, пальцы левой — на клавишах терменвокса. В руке Альберт Венедиктович держит мел. От ног и рук Игнатенко тянутся провода к приборам, подключенным к дисплею. Тишина. Но вот Альберт Венедиктович окидывает взглядом галерею портретов, отворачивается и отрывисто бросает:
— Готово!
На него сразу обрушивается шквал вопросов и заданий добровольных помощников из зала. Один из них диктует текст, который Игнатенко записывает на доске, второй называет двузначные числа, чтобы он моментально возводил их в квадрат, третий в это время вращает доску с разноцветными кружками, которые Альберт Венедиктович тут же считает. Одновременно карандашом, зажатым пальцами правой ноги, он рисует, пальцами левой — подбирает на клавишах инструмента мелодию, рукой двигает стрелку компаса, играет на губной гармошке, прерываясь лишь для ответов на вопрос. Кроме всего прочего, называет по памяти любой день недели за... 10 тысяч лет и по заданию зрителей замедляет собственный пульс, поднимает температуру тела, кровяное давление... И все это делается безошибочно, без видимого напряжения, хотя одновременно Игнатенко выполняет 13 действий. Пожалуй, ему мог бы позавидовать сам Юлий Цезарь, который умел, как считается, одновременно слушать, читать и разговаривать.
Помню, когда я впервые увидела этот номер в программе Игнатенко, то еле дождалась конца его выступления. Вбежала за кулисы и выпалила:
— Альберт Венедиктович, неужели сейчас вы продемонстрировали работу своего мозга в полном объеме?
Он рассмеялся.
— Нет, конечно. Просто я работал одновременно обоими полушариями головного мозга. А такое вполне по силам человеку.
Тогда-то я и подумала: зачем он тратит свои необыкновенные возможности на выступления, когда мог бы полностью посвятить себя научной работе?
— Этот вопрос долго мучил и меня,— услышала в ответ,— вероятно, все сложилось бы иначе, если бы я случайно не сделал одно открытие. Какое? Возможно, я скажу вам о нем, но не раньше чем через неделю после того, как вы просмотрите целиком мою программу...
Игнатенко сам вспомнил об этом разговоре, но гораздо позже обещанного срока и при других обстоятельствах.
— Желающих прошу на сцену.
Обычно, когда Альберт Венедиктович обращается к залу с такими словами, добровольцев находится много. Они не знают, что предстоит им делать, но наверняка догадываются, что их заставят выполнять что-то вопреки собственной воле. И каждый, выходя на сцену, внутренне убежден: уж он-то не поддастся влиянию артиста. Когда-то так думала и я, но...
На сцене выстраиваются парни и девушки, на их лицах выражение любопытства и... напряженного ожидания. А Игнатенко вдруг задает всем самый простой и обычный вопрос: «Как вас зовут?» — и подносит каждому микрофон, чтобы ответ слышали зрители в зале. И вот серьезный на вид парень заявляет:
— Людмила Зыкина,— и, ошарашенный собственным ответом, испуганно смотрит в хохочущий зал. Да и рядом с ним стоящие на сцене от души смеются. Особенно его сосед — усатый мужчина лет тридцати. Теперь он, широко улыбаясь, бухает в микрофон: