Журнал «Вокруг Света» №11 за 1992 год
Шрифт:
На следующий день после того, как Государыня матушка образумилась, она написала шести высокопоставленным особам, с волнением сообщив — со слов Буонавиты — о том, что здоровье императора значительно ухудшилось и что она умоляет их повлиять на английские власти, чтобы они назначили ему другое место ссылки.
Но было слишком поздно: уже два месяца и десять дней как Наполеона не стало.
Яд
Это случилось одним апрельским воскресеньем 1965 года. У меня дома раздался телефонный звонок. Звонил мой друг и «шеф» Рене Мэн:
— Ален, слыхали новость?
— Какую, Бог ты мой?
— Наполеона-то отравили.
— Какая же это новость? — спросил я.
— Что бы там ни было, а сегодняшняя «Санди телеграф» преподносит ее
как сенсацию.
— Выходит, доктор Форшуфвуд решил попытать счастья у английских историков — мы же дали ему от ворот поворот?
— Ладно, напишите-ка мне про все, что он там себе думает!
В тот же день после полудня статья была готова, и я отнес ее в «Журналь дю Диманш». А в понедельник утром сенсацию подхватили уже все парижские газеты, дополнив ее собственными комментариями. Журналисты принялись буквально осаждать врачей-токсикологов и историков, занимавшихся жизнью Наполеона в ссылке на Святой Елене. Само собой разумеется, они не обошли вниманием и доктора Поля Ганьера, автора знаменитого исследования «Наполеон на Святой Елене», за который Французская академия удостоила его Главной премии Гобера. Ганьер, как и многие его коллеги, заявил журналистам, что к идее об отравлении он относится весьма скептически.
Сомнения ученых, однако, ничуть не обескуражили дотошных газетчиков. Главный тон всем задала «Франс суар», вышедшая под заголовком: «Наполеон был отравлен мышьяком. Убедительные результаты опытов с волосами императора, проведенные в Центре атомных исследований Харуэлла». А вот строчка из одноименной статьи: «Результаты исследований в Харуэлловском центре показали, что Наполеон, бесспорно, был отравлен».
«Пари-пресс» перепечатала интервью с Мэйбл Балькомб-Брукс, праправнучкой Бэтси Балькомб, той самой девчушки со Святой Елены, чья простосердечность так умиляла Наполеона. Мэйбл Балькомб-Брукс, супруга миллиардера сэра Нормана Брукса, бывшего чемпиона Австралии по теннису, призналась как-то журналистам:
«Наполеона отравили мышьяком в начале 1821 года на Святой Елене. Скорее всего это дело рук кого-то из его ближайшего окружения. У меня есть доказательства».
А вот как прокомментировала это интервью упомянутая нами газета: «Женщина решила пролить свет на величайшее из преступлений в истории — таинственную смерть императора французов. Ее доказательства — три пряди волос с головы Наполеона I...»
Итак, 15 апреля 1821 года Наполеон, диктовавший свое последнее завещание, произнес поразительные слова:
«Я умираю до срока — от руки убийцы, нанятого английской олигархией, но англичане непременно отомстят за меня».
К сожалению, история забыла это скорбное признание. На вскрытии тела императора присутствовали пять английских врачей и один корсиканский, все они единодушно констатировали естественную смерть. Тем не менее шведский дантист Форшуфвуд убежденно заявляет: «Наполеон был отравлен!» На чем же он основывал свои доказательства?
Доктору Форшуфвуду удалось выявить немало расхождений в заключениях английских и корсиканского врачей: в отличие от Антоммарки, который отмечал наличие у Наполеона ярко выраженной злокачественной язвы желудка, англичане констатировали, что желудок Наполеона был поражен только начальными злокачественными образованиями.
Итак, доктор Форшуфвуд категорически отрицал, что у императора был рак: «У Наполеона отсутствовал основной признак рака — кахексия, то есть общее истощение организма, наблюдаемое практически у всех больных, умерших от раковых заболеваний. С точки зрения медицины нелепо считать, что Наполеон в течение шести лет страдал раком и умер, не потеряв ни грамма в весе. Зато тучность Наполеона наилучшим образом подтверждает гипотезу о хронической мышьяковой интоксикации, хотя в течение многих недель он почти не принимал пищу, вследствие чего его организм был истощен до крайности». Шведский врач отмечает, что чрезмерное ожирение при общем истощении организма и есть наиболее «типичный и любопытный» признак медленного отравления мышьяком. Такое действие мышьяка было издревле известно перекупщикам лошадей: прежде чем сбагрить «дряхлую, тощую кобылу», они вскармливали ее мышьяком, и кобылу в скором времени разносило прямо как на дрожжах.
Читатель, очевидно, полагает, будто, выявив упомянутые признаки, как-то: ожирение, отсутствие волосяного покрова на теле и другие, — доктор Форшуфвуд установил, что Наполеон умер после того, как в течение какого-то времени, относительно короткого, его травили мышьяком. Ничуть не бывало! «В теле Наполеона, — пишет Форшуфвуд, — были обнаружены характерные следы хронического отравления мышьяком. Тем не менее, если судить по изменениям в его организме, воздействие мышьяка не было настолько сильным, чтобы повлечь скорую смерть». То-то и поразительно! Не менее удивительным кажется и другое наблюдение шведского врача. Желудочное кровотечение, отмечает он, было вызвано «язвенным процессом, поразившим стенки желудка, что является характерным признаком отравления ртутью. Стало быть, главная причина, повлекшая мгновенную смерть Наполеона, — отравление ртутью».
Если допустить, что на Святой Елене рядом с императором находился отравитель, нетрудно догадаться, что в последнее мгновение он мог заменить яд. Мышьяк не мог быть причиной образования язвенного процесса в желудке Наполеона, как это установили врачи. В отличие от ртути, тем более если император получил ее в большой дозе. Таким образом, Наполеону, очевидно, сначала вводили мышьяк, а затем дали сильную дозу ртути, от которой он и умер. Однако, прежде чем сделать какой-то однозначный вывод, я сразу же хочу предупредить читателя: чтобы понять ход рассуждений доктора Форшуфвуда, нужно обладать большим воображением и сообразительностью.
С какого времени таинственный отравитель начал вводить Наполеону мышьяк?
Доктор Форшуфвуд тщательно изучил так называемую «историю болезни» императора и восстановил ее с самого начала.
1 октября 1805 года, когда Наполеон накануне битвы под Аустерлицем собирался предстать перед Великой армией, у него ни с того ни с сего случился страшный приступ, свидетелями которого были Жозефина (Жозефина, Мария-Жозеф Роза Таше де Лапажри (1763 — 1814) — супруга Бонапарта, с которой он расстался в 1809 году.) и Талейран. С чего это вдруг? Думали, что это эпилептический припадок. «Интересно, — спрашивает в своей книге доктор Форшуфвуд, — отчего у Наполеона уже в то время появились столь характерные признаки отравления мышьяком? Ответ может быть только один: яд ему начали давать давно!»