Журнал «Вокруг Света» №12 за 2010 год
Шрифт:
Моро справился с этой задачей блестяще и в начале декабря 1800 года в битве при Гогенлиндене наголову разбил австрийскую армию, что позволило Франции заключить крайне выгодный для нее Люневильский мир, положивший конец десятилетней войне в Европе.
Простить Моро эту победу Наполеон так никогда и не смог. После Гогенлиндена он видел в генерале своего главного соперника. Действительно, Моро командовал прекрасной армией, солдаты и офицеры обожали его и готовы были идти за ним в огонь и воду. Его популярность в народе была огромна, в частности и потому, что после триумфа при Гогенлиндене он повел себя в высшей степени достойно, заметим, в отличие от Наполеона, который неизменно раздувал свои победы и даже присваивал себе чужие, как, например, победу в знаменитом сражении при Маренго, за которую Франция должна благодарить павшего
Однако принципам своим он следовал неукоснительно и поэтому не видел для себя возможности сотрудничать с узурпатором, который фактически уничтожил республику. Моро ушел в отставку, женился, купил замок Гробуа, расположенный неподалеку от Парижа (к тому времени он, как и другие революционные генералы, располагал немалым состоянием), и поселился там. Сейчас бы это назвали внутренней эмиграцией.
Английский след
Тем временем все нити управления государством Наполеон сосредоточил в своих руках — и с этим не хотели мириться ни республиканцы, ни монархисты, ни те влиятельные политики, которые, подобно Сийесу, поддержали переворот 18 брюмера в надежде, что молодой генерал станет их марионеткой. Полиция разоблачала один заговор за другим, что только прибавляло Наполеону популярности. Поговаривали даже, что он сам их организовывал. Известная противница Наполеона мадам де Сталь писала: «Он нуждался в предлоге для перемены формы правления; что же касается заговорщиков, то он не сомневался, что сумеет вовремя их остановить. Не существовало никакой явной причины для перемены порядка вещей и требовалось сослаться на заговор, в котором были бы замешаны англичане, а потом якобы для предотвращения возврата к старому порядку ввести во Франции порядок ультрамонархический. Именно так Бонапарт и поступил».
Мадам де Сталь права лишь отчасти — кроме мнимых были и реальные заговоры, и нити их действительно вели в Англию. Хотя с 1802 по 1804 год Франция и Британия пребывали в состоянии мира (единственный такой период за все время правления Наполеона), последняя оставалась главным убежищем непримиримых врагов «корсиканского узурпатора». Здесь жил в изгнании духовный вождь французской контрреволюции — младший брат казненного короля Людовика XVI и будущий король Карл Х, граф д’Артуа. Очередную попытку свергнуть Наполеона и восстановить во Франции власть Бурбонов он предпринял вместе с виднейшим вождем французских роялистов, сыном мельника Жоржем Кадудалем.
Кредо генерала Моро
Он (Моро. — Прим. ред.) писал российскому посланнику в Соединенных Штатах Дашкову: «Истинное несчастье для человечества, что низкий виновник бедствий армии однако же ускользнул от гибели. Он может сделать еще очень много зла, ибо ужас имени его придает ему великое влияние на слабых и злополучных французов. Я уверен, что он бежал из России, опасаясь столько же дротика казаков, сколько раздражения войск своих. Пленные французы в России должны быть в отчаянии и дышать мщением. Если значительное число сих несчастных согласится под моим предводительством выйти на берега Франции, ручаюсь, что свергну Наполеона». <...> «Я готов, — писал он за месяц до отъезда из Америки, — идти во Францию с французскими войсками, но не скрою моего отвращения вступить в мое отечество с чужестранной армией»
Роялистский мезальянс
Сам факт, что особа королевской крови заключила союз с простолюдином, достоин удивления. Но Кадудаль был человеком мужественным и преданным идее, что он не раз доказывал, поднимая на борьбу с республикой крестьян Вандеи и Бретани. На кого же д’Артуа и Кадудаль решили опереться в святом деле восстановления монархии? Выбор их явно указывает на то, что чувство реальности эти пламенные роялисты утратили полностью. Они попытались заручиться поддержкой человека, чья верность республиканским идеалам ни у кого не вызывала сомнений, — генерала Моро. Правда, другого полководца, чей авторитет в армии мог сравниться с наполеоновским, сыскать бы все равно не удалось. Заговорщики планировали, что победитель при Гогенлиндене поднимет войска, свергнет первого консула, возьмет власть в свои руки и подготовит страну к возвращению принца королевской крови и реставрации Бурбонов. В августе 1803 года Кадудаль отплыл во Францию.
Было понятно, что республиканец Моро не захочет встречаться с тайно прибывшим в Париж роялистом Кадудалем — другое дело, если бы эту встречу организовал человек, которому генерал полностью доверяет. Обратились к томившемуся без дела в Англии старому боевому товарищу Моро — Пишегрю, люто ненавидевшему Бонапарта. Тот согласился выступить в роли посредника и в январе 1804 года нелегально пересек Ла-Манш.
Встреча Моро с Пишегрю и Кадудалем состоялась, но генерал наотрез отказался участвовать в заговоре. О чем совещалась эта троица, вездесущей наполеоновской полиции узнать не удалось, но достаточно было самого факта такого разговора. Когда Наполеону о нем доложили, тот выказал крайнее удивление, что генерал Моро позволил втянуть себя в подобную аферу. Но еще больше были удивлены парижане, обнаружив в вывешенных на всех углах списках разыскиваемых изменников имя своего любимца Моро. Полиция и жандармы прочесывали город и его окрестности в поисках заговорщиков. Как во времена революционного террора, людей арестовывали по малейшему подозрению или доносу. Из трех участников нелегальной встречи Моро был схвачен первым, 15 февраля 1804 года, он и не пытался скрыться. Вслед за ним арестовали Пишегрю по доносу офицера, который некогда служил под началом у генерала. Кадудаль единственный, кто оказал сопротивление. Он убил одного полицейского, и взять его удалось после долгого преследования.
От французского ядра
Модест Богданович в своей «Истории царствования императора Александра I и России в его время» так описывает гибель Моро: «В первом часу пополудни Моро, заметив, что неприятель обратил огонь батареи, стоявшей у Мощинского сада, против многочисленной свиты союзных монархов, предложил государю переехать на другую высоту. Как для этого надлежало двигаться поодиночке через низину, по узкой тропинке, то государь, обратясь к Моро, сказал: «Поезжайте впереди, а мы за вами». В тот самый миг, когда он, опередив государя на два шага, продолжал рассказ о своей рекогносцировке и произнес слова «поверьте моей опытности», он был поражен ядром, которое оторвало у него ногу и, пролетев сквозь лошадь, раздробило другое колено. <…> Перенесенный на носилках из казачьих пик, покрытых шинелями, в Нетниц, Моро выдержал там операцию — отнятие обеих ног выше колена, — сделанную лейб-медиком Вилие. Затем <…> его перенесли <…> в Лаун, где он скончался, 21 августа (2 сентября)».
Свободу генералу Моро!
Моро из тюрьмы написал Наполеону письмо, объяснив, что согласился встретиться со своим старым боевым товарищем Пишегрю, а не с Кадудалем. О заговоре он отозвался пренебрежительно: «Я даже не понимаю, как горстка людей может надеяться сменить правительство и восстановить на троне семейство, которое не смогли вернуть усилия всей Европы и многолетняя гражданская война. Уверяю вас, генерал, что все предложения, которые мне были сделаны, я отклонил как совершенно безумные».
Пишегрю, несмотря на пытки, хранил на допросах молчание. Как напишет потом Стендаль, «расчет посредством пытки добиться важных признаний не оправдывается, когда дело идет о людях такого закала, как Пишегрю». Утром 6 апреля 1804 года генерал был найден в камере висящим на собственном галстуке. Официальной версии — самоубийство — мало кто поверил. Наполеона явно не устраивала перспектива публичного процесса, на котором заслуженный генерал получил бы трибуну. Талейран прямо признавал в своих «Мемуарах», что «Насильственная, необъяснимая смерть Пишегрю, средства, примененные для того, чтобы добиться осуждения Моро, могли быть оправданы политической необходимостью».
Процесс над заговорщиками начался 28 мая 1804 года, спустя 10 дней после провозглашения Наполеона императором французов. Вели дело 12 судей, из которых наибольшую активность проявлял бывший якобинец Жак Алексис Тюрьо, голосовавший за смерть короля Людовика XVI. Протоколы суда опубликованы, и из них мы узнаем, что доказывать виновность Кадудаля судьям даже не пришлось, тот сразу признал все, в чем его обвиняли, но отказался кого-либо выдать. Тюрьо он выказывал всяческое презрение, обращаясь к нему не иначе как «убийца короля». Смертный приговор Кадудаль выслушал с полным спокойствием и, вопреки ожиданиям Наполеона, с просьбой о помиловании к новоиспеченному императору не обратился.