Журнал «Вокруг Света» №12 за 2010 год
Шрифт:
А вот уличить Моро в измене оказалось практически невозможно. Всякий выпад обвинения генерал легко парировал. Когда его попросили рассказать о контактах с «изменником Пишегрю», Моро ответил:
— Призываю вас быть осторожным со словом «изменник». Революция уже наплодила столько «изменников», что не успевала работать гильотина, а ее нож, не успев обсохнуть от вчерашней крови, сегодня обрушивался уже на тех, кто вчера сам выносил приговоры за так называемую измену.
Судья попытался перехватить инициативу:
— Ваша измена Франции доказывается характером ваших речей, в которых вы с завидным постоянством осуждали действия правительства, оскорбляя священную особу императора.
—
Поведение Моро на процессе только укрепило веру парижан, и так с самого начала сочувствовавших генералу, что он ни в чем не виноват. 6 июня 1804 года на очередном заседании Моро попросил слова. Подробно рассказав о своей карьере и напомнив, что он был одним из тех, кто помог Бонапарту свергнуть Директорию, обвиняемый заговорил о своей мнимой измене:
— После Гогенлиндена какой был удачный момент для заговора! Разве стремящийся к власти человек упустил бы такую возможность, находясь во главе победоносной и верной ему стотысячной армии? Я же тогда отошел к простой гражданской жизни. Теперь меня пытаются обвинить в том, что я заговорщик. Но эти обвинения ни на чем не основаны! Вы, господа судьи, знаете свои права и свои обязанности, вся Франция будет вас слушать, вся Европа будет на вас смотреть, не забывайте об этом! Вся моя жизнь была посвящена только Франции, только революции! Сейчас же она стоит лишь капли чернил, необходимой для подписания смертного приговора. Но никто в этом мире не заставит меня раскаиваться в чем-либо. Я жил и умру гражданином Франции!
Присутствующие встретили эти слова овацией. Женщины бросали к ногам Моро цветы, с площади доносились выкрики:
— Моро невиновен! Свободу генералу Моро!
Мадам де Сталь вспоминала: «Генерал Моро произнес в суде одну из прекраснейших речей, какие знает история человечества. Сохраняя необходимую скромность, он напомнил о сражениях, которые выиграл с тех пор, как Францией правит Бонапарт; он попросил прощения за то, что порой высказывал свои мысли с чрезмерной откровенностью. Наконец, в эту опаснейшую минуту он обнаружил разом и незаурядный ум, и беспримерное присутствие духа».
Судьи совещались долго, и семью голосами против пяти Моро был оправдан. После этого всем обязанные Наполеону Тюрьо, Эмар и Гранже собрались на закрытое совещание. На нем было решено, что вердикт суда должен быть обязательно изменен. Иначе Францию — рисовал апокалиптическую картину председатель суда Эмар — ждет новая гражданская война. Тюрьо также напирал на огромное политическое значение процесса — ar Моро необходимо приговорить к смерти и дать Наполеону возможность его помиловать. Гранже и вовсе объявил, что степень виновности Моро не имеет никакого значения. Надо преподать урок страха французам, ибо, как говорил Робеспьер, у всякого благоразумного человека страх — это единственное основание его поведения.
Закончив совещаться, вся троица присоединилась к другим судьям, и Эмар произнес длинную речь, в которой призвал коллег ради безопасности государства изменить свое решение. Когда же ему возразили, что приговор уже вынесен, тот ответил, что вынесен, но не оглашен, а посему ничто не мешает его изменить. Обсуждение затянулось еще на сутки, и Эмару с Тюрьо удалось добиться повторного голосования, в результате которого Моро был осужден на два года тюрьмы. Этот приговор возмутил императора: «Они его решили наказать так, как будто он носовые платки ворует!» Оставлять столь популярную и теперь уже явно оппозиционную фигуру в стране Наполеон не хотел. Тюремное заключение было заменено на бессрочную ссылку за океан — в США, которые находились в дружественных с Францией отношениях. Отъезд генерала в Америку прошел почти незаметно. Наполеоновская газета «Монитор» дала лишь краткое сообщение мелким шрифтом: «Генерал Моро сегодня утром отбыл в Соединенные Штаты».
Смерть генерала Моро в сражении при Дрездене. Фото: CULTURE-IMAGES/EAST NEWS
«За пределы гроба»
Узнав о кончине Моро, Александр I отправил его вдове следующее письмо: «Когда ужасное несчастье, поразившее возле меня генерала Моро, лишило меня опытности и познаний сего великого человека, я все еще питал надежду с помощью стараний сохранить его для его семейства и моей дружбы. Провидение определило иначе. Он умер, как жил, силою души твердой и непоколебимой. Непритворно принимаемое участие составляет единственное утешение в злополучии. Везде в России найдете вы к себе сочувствие, и если вам угодно у нас поселиться, я употреблю все способы украсить жизнь вашу, поставляя себе священным долгом быть вашим утешителем и подпорою. <…> Дружба моя к вашему супругу распространяется за пределы гроба, и я не имею другого способа, хотя отчасти изъявить ее, как сделав что-либо для благоденствия его семейства».
В стане наполеоновских врагов
В декабре 1804 года Моро прибыл в Нью-Йорк, где ему устроили восторженную встречу. Он поселился в Филадельфии, а позже приобрел усадьбу Моррисвиль на красивом берегу реки Делавэр и жил там как частное лицо, занимаясь в основном охотой и рыбной ловлей. К нему приезжали французские политэмигранты и агенты враждебных Наполеону держав, но прославленный генерал все предложения о сотрудничестве отклонял. Когда в 1812 году началась англо-американская война, президент США Джеймс Мэдисон предложил Моро возглавить американскую армию. Но тут пришло известие о поражении наполеоновских войск в России, и генерал счел, что европейские дела его интересуют больше американских.
Надо отдать должное прозорливости Наполеона: как-то уже после русской кампании он, справившись о судьбе Моро, заметил, что рано или поздно генерал окажется в стане его врагов. Так и случилось. В 1813 году Александр I по рекомендации другого бывшего французского генерала, Жана Батиста Бернадотта, ставшего кронпринцем Швеции и присоединившегося к антинаполеоновской коалиции, предложил Моро должность военного советника в штабе союзных армий. Моро согласился, поскольку окончательно уверился в том, что Наполеон ведет Францию к гибели.
В войне генералу долго участвовать не пришлось — 27 августа 1813 года в битве при Дрездене он был смертельно ранен шальным французским ядром. Существует красивая легенда, что Наполеон, вспомнив свое артиллеристское прошлое, сам навел орудие для рокового выстрела «по группе разодетых господ». Предсмертная записка Моро, адресованная жене, заканчивалась словами: «Этой шельме Бонапарту опять повезло. Он и здесь оказался счастливее меня».
Генерала Жана Виктора Мари Моро похоронили в католическом храме Святой Екатерины. Все заботы о погребении взяло на себя русское военное ведомство. Там он и лежит, на одном проспекте со своим славным противником, Суворовым. Посмертно, уже после изгнания Наполеона, Людовик XVIII произвел Моро в маршалы Франции (как, кстати говоря, и Жоржа Кадудаля).