Журнал «Вокруг Света» №4 за 2003 год
Шрифт:
Португальцам, отпраздновавшим победу, казалось, что золотой век наступил теперь для них. И они вдохновенно принялись осваивать новые земли. Здесь начали появляться христианские миссионеры, во множестве строились новые храмы и здания. Лицо города стало приобретать ярко выраженные европейские черты. Для обороны от посягательств потенциальных врагов в Малакке была возведена крепость А Фамоза. Но и она не помогла португальцам сохранить завоеванное.
Через 130 лет после захвата ее португальцами Малаккой заинтересовались голландцы. В течение 8 месяцев осаждали они город и в конце концов сумели его захватить. Хотя сделано это было отнюдь не из соображений острой необходимости, а по большей части из принципа – дабы назойливые конкуренты не путались под ногами. Даже взяв город и прочно в нем обосновавшись,
Голландское правление закончилось в 1824 году деловым обменом с Великобританией, которой Малакка нравилась гораздо больше, чем отданный за нее кусок острова Суматра.
Голландское влияние в современной Малакке чувствуется едва ли не больше, чем все остальные, в том числе и английское. По большому счету, центр города остался таким, каким его спланировали голландские архитекторы, если не считать фонтана в честь королевы Виктории, который просто не мог не быть поставлен. Массивная резиденция голландского наместника – Штадтгюйс и церковь Христа, кирпичи для строительства которой везли из Европы, часовая башня и окружающие дома – все они выкрашены в красный цвет и выглядят так, как будто это вовсе не перекресток Азии, а старая добрая Европа – тихий провинциальный город с узкими улочками и немногочисленными деловыми кварталами. Руины церкви Святого Павла на вершине крепостной горы и статуя знаменитого миссионера Франциска Ксаверия, похороненного здесь же, самым непостижимым образом сочетаются с одинокой фигурой Франсиса Гоа – престарелого художника, уже более 30 лет каждый день занимающего одно и то же место среди развалин и гранитных могил.
Он говорит на множестве языков, знает и некоторые русские слова. В его потрепанной тетради записаны тысячи имен людей, с которыми он беседовал и которые покупали его картины. Он знает, что он не гений, но все-таки – это самый настоящий художник, который верит, что найдутся люди, душам которых будет близко то, что он отразил на мятой картонке от блока сигарет. За три десятка лет он сам стал такой же неотъемлемой деталью классической Малакки, как обветшавшее Порто-де-Сантьяго – единственные сохранившиеся ворота португальской крепости, или голландские пушки, отлитые в Амстердаме.
Еще один «осколок» малайской мозаики являет собой остров Борнео. Один из его шататов, Сабах, знаменит своей 4-километровой горой Кинабалу – высочайшей вершиной Юго-Восточной Азии, другой – Саравак, славится почти 100-летним правлением единственной в истории династии «белых раджей».
История Малайзии века XIX очень тесно связана с историей Великобритании. Но судьба семьи Бруков стоит на этом фоне особняком, потому что действовали они, хоть и будучи англичанами, в гораздо большей степени по собственной инициативе.
Джеймс Брук был, по всей видимости, прирожденным авантюристом, а потому с удачей он стал дружить достаточно рано. Родился в 1803 году в индийском городе Варанаси в семье рядового чиновника торговой компании. Вместо рутинного обучения в Англии он выбрал полную опасностей и приключений службу в Бенгальском полку. В 16 лет он получил чин кадета, а в 18 – лейтенанта. Впрочем, тогда еще ничто не предвещало, что 20 лет спустя ему будет суждено стать хозяином целой страны. Но время летит быстро… Приблизительно в этот же период султаны Брунея испытывали большие проблемы в отношениях с местным индейско-малайским населением – даяками и ибанами. Когда-то султанату принадлежал почти весь остров Борнео, но к моменту описываемых событий подвластные ему территории, подобно шагреневой коже, уменьшились многократно. И тут в 1839 году на горизонте появилась быстроходная, хорошо вооруженная яхта «Роялист», ведомая бесстрашным Джеймсом Бруком. Он, будучи ярым сторонником идеи «сильного» присутствия Великобритании на индонезийских островах, с должным вниманием отнесся к просьбе султана Брунея Омара Али, касавшейся восстановления порядка на здешних землях, и с энтузиазмом принялся за ее выполнение. И вскоре настолько преуспел в этом, что в знак благодарности в сентябре 1842 года был награжден титулом раджи Саравака со всеми вытекающими последствиями.
Своей резиденцией новоиспеченный раджа избрал небольшую деревеньку на берегу реки Саравак, сочтя это место вполне для себя подходящим. Сойдя на берег, он спросил у первого попавшегося местного жителя, как называется эта деревня. Тот, не поняв чужой речи, решил про себя, что белый человек интересуется тем, что за зверь сидит рядом с ним. А потому малаец ответил – «кучинг», что по-малайски значит «кот». «Кучинг, так Кучинг», – подумал Брук, не вдаваясь в подробности здешнего языка. Потом, конечно, все выяснилось, но город так до сих пор и называется Кучингом.
Так началось правление династии «белых раджей», постепенно район за районом подчинившей себе весь Саравак. Однако мало завоевать позиции, необходимо еще их удержать. И с этой задачей блестяще справился второй «белый раджа» – Чарльз Брук. В отличие от своего дяди он не обладал авантюрной жилкой, зато был превосходным администратором. Став официальным правителем в июне 1868 года, он развил бурную деятельность и фактически превратил Кучинг в тот город, который существует сегодня. Дворец Чарльза Брука – Астана, построенный на северном берегу реки, до сих пор остается резиденцией губернатора штата. Неподалеку от него был возведен форт Маргарита, призванный защищать город от повстанцев, пиратов и других непрошеных гостей. Враги, правда, так никогда и не появились, да и со страшными охотниками за человеческими головами Бруку-второму большей частью удавалось справляться. Это традиционная «забава» местного населения была им сильно ограничена, хотя и по сей день в отдаленных районах страны многие индейские семьи хранят эти устрашающие сувениры, доставшиеся им по наследству.
Тем временем на противоположном, южном, берегу реки Саравак появились: двойник форта Маргарита – квадратная башня, здание суда и прогулочная набережная. В результате получился очень колоритный город. Если бы не мечети и китайские храмы, а также Маленькая Индия и обилие кошачьих изваяний, то Кучинг вполне мог бы сойти за типичный английский городок средней величины. Третьим и последним «белым раджой» стал сын Чарльза – Вайнер Брук. Он благополучно правил Сараваком вплоть до вторжения японцев во время второй мировой войны, после чего ни сил, ни желания выполнять свои обязанности у него уже не было, и он почел за благо передать свое немаленькое «хозяйство» в руки Британской короны.
…Несмотря на всю свою увлекательность, и эта история, «подарившая» малайцам город Кучинг, тоже не может служить образцом истинной Малайзии. Равно как и многочисленные индейские племена, до сих пор живущие в джунглях в своих традиционных длинных домах на сваях.
В надежде доискаться-таки до истинных малайских корней я обратил свой взор на главный город страны – Куала-Лумпур. И что же? Оказалось, что и столица Малайзии была основана … китайцем.
В середине XIX века в этих местах было найдено олово. Сюда устремились тысячи искателей приключений, жаждущих быстрого и легкого обогащения. Был среди них и капитан «Чайна» – Яп Ах Лой, которого султан назначил ответственным за наведение порядка. Он и основал в 1857 году рудник по добыче олова, а рядом с ним, в месте слияния двух коричневых рек Гомбак и Кланг, лагерь для рабочих, получивший название Куала-Лумпур – в переводе с малайского «грязное илистое устье». В общем, не слишком романтично…