людеревья лезут из пескаиз железа камня и бетоназапускают ветви в облаканачинают пальцы полоскатьперекатываться и перетекатьи захлебываются и тонутесть на белом свете проводаесть еще столбы на свете беломгде высоковольтная водадребезжит и капает всегдамертвецов в стеклянных городахзаводя и запуская в делотам поют оглохшие певцыбелой ночи ночи беспредельнойто что в детстве им плели отцыгде в земле на ощупь как слепцыдельные толпятся мертвецыи выходят где-то на удельной
* * *
Был
месяц прель и прельская нежитьцвела-гнила, просила есть и пить,собак глодали чахлые коты,и космонавты брызгали цветыволшебной хлоркой, мертвым молочком.Мы в лифте вместе прятались бочкоми целовались, как в последний раз,противогаз вкрутив в противогаз, —и было нам уютно и тепло,запотевало тонкое стекло.Внизу дымился прах, клубился пух,и мы любили кошек и старух,и чай из Крыма, и кино в постель.И не любили – снов и новостей.
Татьяна Пискарева
Поэт, эссеист. Публиковалась в журналах «Новый мир», «Знамя», «Звезда», «Роман-газета», «Москва», в «Литературной газете», альманахах и антологиях. Автор серии эссе для Exlibris «Независимой газеты».
Стихотворения переведены на сербский и китайский языки, вошли в «Антологию русской поэзии XX–XXI веков» (г. Шанхай). Живет в Москве и Санкт-Петербурге.
* * *
Ощетинился смычкамии заиграл —оркестр неприкаянных музыкантов —Шопена, Шумана, Грига,Чайковского, Баха, и снова Баха,когда захлопала в окнах консерваториикрыльями птахаи чья-то душа в упоении полетела,положив конец музыкальной историии начав историю жизни без тела.Не будем преувеличивать значения искусства.Оркестр не безупречен, а у дирижерадиктаторские замашки:он не в состоянии репетировать без ора,потому что стар, глуховат и боится,что скрипкидоведут его до позора.Виолончели похожи на перезрелые груши,а валторны – на закрученные в трубочку ушитех, что в зале не выключили мобильникии мечтают заткнуть этот оркестр прежде,чем зажгут, наконец,светильники.Зал изучает декольте контральто,рыжие кудри сопрано, лакированные туфли баса,вежливо слушает белькантои вздрагивает от партии контрабаса.Но дирижерская палочка в воздух взлетела,летаети не может приземлиться,пока музыка звучитна вдохе и выдохе,будто жизнь,которая исподволь длится.Здесь небо разверзлосьи осыпались звезды —прямо в декольте контральто и всем дамам хора,на программки скучающих билетеров,гнесинским детям на брови и ресницы.У консерваторского подъезда студенты легкопереругиваются не без помощи мата,смотрят искоса: как я уношу в себе музыки прозрачное стекло,обходя лужис ловкостью акробата.
* * *
Летняя лютня! Ее позолотамедленно сходит. В июльские сотымед перелился. И августа деньтихо ложится, как тень – на плетень.Осень мерещится. Вижу, как кто-тов сад наш прокрался, где рвали сирень.Кто-то за старой сиренью укрылся,в темных ветвях узловатых затих,кто-то умылся и чисто побрился,ждет-поджидает невесту жених.Осень покатится свадебкой яркой,через пустые без листьев леса,эхом накроют ее голосатех, что невесте прислали подарки.Ждать сентября и смотреть на ворота,осени слабой шаги угадать.Или
от лютни собрать позолоту,чтобы ладони зимой согревать.
Олег Мошников
Родился в 1964 году в Петрозаводске. Окончил Свердловское высшее военное политическое танко-артиллерийское училище. Двадцать пять лет проработал на различных должностях Государственной противопожарной службы Республики Карелии, других пожарноспасательных подразделений. Продолжает работать в структуре регионального МЧС. Автор пяти сборников стихов, книги переводов вепсских поэтов и трех книг прозы. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Всероссийской премии имени Г. Р. Державина «Во славу Отечества». Член Союза писателей России. Заслуженный работник культуры Республики Карелии.
НОЧНАЯ ПАСТОРАЛЬ
Урал. Испуганная птицаПустынный оглашает кров:Ей досветла крылами битьсяО звездный дымчатый покров.Ей бесконечно одинокоНести под сердцем пустоту…И шум бездонного потокаКурсант услышал на посту.Засим – до самого рассветаНе заглушим осенний гулСухих лавин, сошедших с ветокВ часы, когда весь мир уснул.Лишь караульные собаки —Со всех пустующих дворов —Пасут, покусывая тракиЖелезом пахнущих «коров».
НЕВЕРУЮЩИЙ БОГОМАЗ
Александру Байеру
Запасся. Полный холодильник.Работе – ход. Душе – покой.Сигналит старенький мобильник«Я здесь, хозяин…». В мастерскойКолдует над иконой мастер,Сметая на пол лишний сор,Готовит темперные краски,Ворсистых кисточек набор.Оклады шкурит. Клеит утварь.В подборе цвета – чтит канон.Но в обрамлении уютнойКаморки – нет своих икон.– По мне, без нашего, без брата,Икона, глянь, доска доской. —Рек богохульный реставратор,Готовя подвиг свой мирской,Склоняясь к образу – в итоге —Полста и сотню раз на дню:– Живу, не думая о Боге.О Боге – живопись ценю!
* * *
Раскоп, землянка вполнастила…В масштабах фронта невеликРубеж – и бруствера хватило,Где выложил поисковикПротивогаз, две каски, кружку,Побитым гильзам несть числа…Среди вещей смотрелись чуждоОсколки винного стекла.Потомки павших помянули?А может, фляжку не донесДо губ, простреленную пулей,Солдат – кто в эту землю вмерз?Кто без вести пропал в подзоле —Раскоп карельский даст ответ!Ребята прятали мозоли:Солдатских медальонов – нет…
Проза
Ирина Барабанова
Журналист, писатель, искусствовед. Родилась в Казани, живет и работает в Москве. Окончила Казанский государственный университет.
Прошла обучение в Киношколе в мастерской Александра Митты. В настоящее время учится в магистратуре РГГУ. Автор книг «Странная девочка, которая не умела как все», «Москвичи и гости столицы. XXI», «Когда Бог смотрит в микроскоп» и сборника стихов «Метафора». Обладатель Гран-при на международном литературном конкурсе «Гомер» (Афины) и лауреат конкурсов «PR на страницах российской прессы» (Москва), «Хрустальный апельсин» (Казань).
Идеал и барышни на качелях
Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).
Олеся стыдилась. За отца, который пил, за мать, которая была без высшего образования и работала прачкой в детском саду. За их вечную бедность и непрерывные скандалы. За то, что не имела нового платья, а донашивала чужие. За то, что не могла выучить математику и решить задачку на отлично. За свое детское бессилие что-либо изменить и исправить.