Журнал «Юность» №11/2021

Литературно-художественный журнал

Так почему же человек боится написанного, раз все оно – нематериально? В этом помогает разобраться клинический психолог Алина Голубева:

«Мозг не видит разницы между воспринимаемой реальностью и картинами, воссозданными психическим аппаратом при увлеченном чтении, он верит всему, что создает наша психика, так как и в том и в другом случае задействованы одни и те же принципы ее работы. На стимулы, вызывающие страх, реагирует та часть нашего психического аппарата, которая находится вне поля сознания, срабатывает инстинкт самосохранения. И только потом, когда сигнал об опасности дошел до сознания, осознается и нереальность этой

опасности».

Тут всплывает один побочный, можно даже сказать технический, нюанс: разве не лучше, условно говоря, спрашивать о том, как рубить деревья, непосредственно у дровосека, а не у эксперта-эколога по посадке сосен? Иными словами, а что думают сами авторы хоррора об этом парадоксе нашего сознания? Татьяна Мастрюкова, автор мистических и хоррор-романов «для молодых взрослых», отвечает коротко, но метко:

«Когда появился сам жанр страшной истории, ужастика, это и были только слова. Только слова, мастерство рассказчика, и воображение слушателей».

Итак, хорошо, решили: боимся текста, и все уж тут, деваться некуда. Проведем еще один эксперимент (даже призываем повторить его дома): если предложить человеку страшное кино, страшную книгу и страшную картинку – чего он больше напугается? Вероятнее всего, призовые места распределятся в соответственном порядке – то есть страшнее всего будет кино, далее – книга, ну и где-то там в отстающих – картинка. Исключений никто не отменял, на них вообще строится добрая половина принципов статистики, но не об этом. Алина Голубева рассказывает, почему происходит именно так и кино носит лавровый венок победителя:

«При просмотре кино задействовано больше анализаторов и меньше возможностей контролировать ситуацию, поэтому возникают более интенсивные эмоции страха. При чтении книги сохраняется больший контроль, отсутствует эффект внезапности, воссоздание описываемых страшных картин происходит из того материала, который уже есть в психике, то есть знаком ей, поэтому вызовет менее выраженную тревогу. Жуткое изображение вызовет менее интенсивную реакцию, чем книга, так как оно понятно и завершено, при чтении же книги создается больше простора для воображения, “дорисовывания” пугающих картин, что и обеспечивает более сильные эмоции».

Так, хорошо, уяснили – никаких скримеров, ну и ладно. И даже на SGI бюджет не выделишь – все держится на читателе, притом даже в большей степени, чем на авторе. Но куда же тогда податься писателю? Что такого крякнуть и подклеить скотчем, чтобы текст пугал до мурашек? Можно выделить два главных приема: использование звуков и запахов. Татьяна Мастрюкова успела наиграться с обоими способами, а читатели – ощутить на себе всю мощь авторской власти. В романе «Приоткрытая дверь» постоянно скрипели половицы, что-то странное скреблось за стеной, лязгали двери, а в «Болотнице» героиню вместе с читателями сопровождал запах гнили, тины и, соответственно, болота. Прочие ужасы здесь опускаются ради сохранения здорового сна читателя. Две эти категории – звук и запах – действительно универсальны. Но опять же, непонятно, почему это пугает внутри текста. Звук мы не слышим, в отличие от скримеров в кино, запахи – уж тем более не чувствуем. Татьяна Мастрюкова рассказывает, как это работает:

«У человека не самое острое зрение, даже в очках. Зато все хорошо со слухом и обонянием. Особенно с обонянием. Запах может вызвать у нас всю гамму чувств, воспоминаний, эмоций. Марсель Пруст семь томов написал, навеянных

одним лишь ароматом печенья. Один и тот же запах может быть неприятным и восхитительным, смотря с чем и кем ассоциируется. Аромат жасмина может вызвать приступ паники, если будет известно, что именно такими духами пользуется жестокий убийца – запах будет означать, что опасность совсем рядом.

П звуки… Мы можем привыкнуть к бесконечному городскому шуму, не реагировать на отбойный молоток на стройке под окнами, не слышать тиканье часов – это привычные звуки, из которых состоит наша безопасная обычная жизнь. Но если сюда добавляется что-то чужое, неожиданное, неправильное, ухо мгновенно улавливает это, и мы напрягаемся, пока не убедимся, что нам не грозит опасность. Кто-то чихнул в соседней комнате. Страшно? Нет. А если вы в полном одиночестве в заброшенном доме где-то в безлюдной местности?»

Алина Голубева дает небольшой психологический инсайт о том, почему мозг боится даже написанных звуков:

«Наш мозг воспринимает все привычное и понятное как безопасное, и наоборот. Все, что незнакомо, непонятно, воспринимается как угрожающее, это обусловлено работой того же инстинкта самосохранения. Поэтому, сталкиваясь с чем-то непонятным и странным, в том числе со звуками, при воссоздании описанной в книге реальности, психика реагирует тревогой и беспокойством. Когда создается таинственность вокруг звука, применяются яркие, выразительные средства его описания, мозг тут же начинает воссоздавать, дорисовывать воспринятое, в связи с чем и нарастает тревога. Внезапность же трудно выразительно описать, и сразу понятно, о чем идет речь, поэтому она не вызывает сильных эмоций».

Жанр подпитывается со всех сторон. Но все же надо иметь в виду, что гибкость подросткового сознания – меч обоюдоострый, и о него может порезаться сам рыцарь.

Итак, звук – непривычен, потому и пугает, запах работает на уровне ассоциаций, а мозг все просто умело воссоздает из печатных букв. Но бывает и такое, что написанное может взывать физическое ощущение: холодное прикосновение, щекотку чужого дыхания на шее… вот тогда страх пронизывает насквозь, и уже жалеешь, что нельзя спрятаться под одеялом. Тут книге даже не обязательно быть хоррором – допустим, героя так сильно и правдоподобно бьют, что начинает ныть живот; от описания трупных мух и тухлятины – тошнит; мастерски описанное падение и головокружение можно пережить, и так далее, и тому подобное. Почему так происходит, рассказывает Алина Голубева:

«Это связано с особенностями работы нашего мозга по воссозданию картины реальности: как только в области психического появляется какой-либо объект-стимул, к нему начинает подтягиваться вся уже имеющаяся связанная с ним информация, рефлекторно вызывая сопутствующие ощущения».

В самом начале у нас получилось выяснить, что испытывать страх – полезно. Но чтение хоррора – это, по сути дела, обман сознания', человек заставляет мозг по-настоящему глючить, пользуется его багом для того, чтобы вызывать страх без реальной на то причины. Оказаться в темноте – вполне себе повод для выброса в организм адреналина, но представить темноту – откровенное читерство. А ведь многие действительно читают ужасы лишь для того, чтобы напугать себя, – нравится людям щекотать нервы. Татьяна Мастрюкова – о том, почему таким образом «хакать мозг» весьма полезно: