Журналист
Шрифт:
— Это один свидетель по тем арабам, помните, на прошлой неделе? — легко соврал Женя, совершенно не собиравшийся посвящать кого-либо из своих коллег в ту комбинацию, что он пытался провернуть с супругами Рябовыми. — Но он такой свидетель — тухлый скорее всего…
Шеф не стал вникать, и оперативка пошла своим чередом. Когда она закончилась и оперативники гурьбой высыпали в коридор, Кондрашов, отмахиваясь от их подначек, направился к своему кабинету, у которого уже маялся подполковник. В принципе, в кабинете, кроме Жени, сидели еще два опера, но они
— Заходите, — кивнул Рябову Кондрашов, отпирая дверь кабинета. — Как я понимаю, вы муж Веры Тимофеевны?
— Да, я ее муж, — ответил Рябов, заходя в тесную комнату и нервно оглядываясь. Взгляд его сразу уперся в приколоченный над столом Жени почтовый ящик, на котором была прикреплена табличка «Для взяток», — у старшего лейтенанта было своеобразное чувство юмора… Женя сел за свой стол и поднял глаза на подполковника:
— Слушаю вас… Хотя у меня к вам, честно говоря, никаких особых вопросов нет. Я ожидал увидеть здесь вашу супругу… Вот с ней нам, судя по всему, предстоит долгий разговор.
Рябов кашлянул, одернул на себе китель под расстегнутой шинелью и нервно переплел пальцы.
— Понимаете… простите, не знаю вашего звания…
— Старший лейтенант милиции Кондрашов Евгений Владимирович, — представился Женя и закурил.
Рябов присел на стул у Жениного стола и отер со лба пот — топили в кабинете неплохо.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите мне поговорить с вами как мужчина с мужчиной, как офицер с офицером, так сказать…
— О чем? — удивился Кондрашов.
Рябов страдальчески сморщился и продолжил:
— Поймите, товарищ старший лейтенант, то, что вчера случилось с моей женой, это досадное, дикое недоразумение, просто стечение обстоятельств…
— Вы так полагаете? — заломил бровь Женя. — Недоразумение? А вот факты, к сожалению, говорят, об обратном… Вы, товарищ подполковник, вообще-то в курсе, куда попали? Вернее, не вы, а ваша супруга?
— В милицию? — неуверенно пожал плечами Рябов.
— Мы не просто милиция, — строго сказал Женя. — Мы специальная служба уголовного розыска. Понимаете? Специальная служба… И пустяками не занимаемся.
От страшного словосочетания «специальная служба» подполковнику, не очень разбиравшемуся в тонкостях милицейских структур, стало явно не по себе — в советских людей вообще прочно вбили страх и трепет перед всем, что называлось «специальным» или «особым». Рябов дернул шеей и заговорил срывающимся голосом:
— Понимаете… Я, товарищ старший лейтенант, не буду с вами спорить — это и глупо, и бесполезно, я чувствую. Но… Мы с женой несколько месяцев назад вернулись из одной южной страны… Когда возвращаешься оттуда, то, поверьте, на многие вещи смотришь по-другому…
Окончивший востфак Кондрашов делал вид, что ему очень интересно, и участливо кивал, не перебивая Рябова, который продолжал с усилием выталкивать из себя слова:
— Мы с женой за границу попали не сразу. Сначала пришлось по всей нашей державе поколесить… Всякого хлебнули. И вот теперь, когда только-только что-то начало налаживаться, все может рухнуть. И из-за чего? Из-за нескольких бумажек, честно, кстати, заработанных при выполнении интернационального долга. Нет, конечно, я не снимаю ответственности со своей жены, она виновата, но… Вы же сами служите, должны понимать… Если вся эта история получит огласку — я уж не говорю о нашей семейной жизни, — вся моя карьера, все годы службы пойдут псу под хвост. В политотделе, в особом отделе — там разбираться не будут. Попалась жена, а виноватым все равно буду я — заставят и партбилет положить, и из армии попросят… Понимаете?
— Понимаю, — кивнул Женя (у него самого «висел» не снятый выговор от замполита за «неподнятые в цвете» конспекты по марксистско-ленинской подготовке). — Чего же тут не понять…
— Ну вот, — воодушевился Рябов. — Мы же оба с вами офицеры… Я совсем не хочу просить вас сделать что-то противозаконное… Но… Может быть, вы, как более опытный в таких делах, подскажете, как нам с супругой найти выход из тупика, в который попали из-за ее бабской глупости? Может быть, все-таки можно что-то сделать? — И подполковник непроизвольно покосился на висевший за Жениной спиной ящик с надписью «Для взяток».
Кондрашов перехватил его взгляд и, усмехнувшись про себя, ответил:
— Конечно, можно…
В этот момент он вспомнил фарцовщика Бумбараша и, чтобы скрыть улыбку, закусил нижнюю губу.
Рябов попытался вскочить и что-то сказать, но Женя остановил его движением руки:
— Можно-то можно, товарищ подполковник… На свете ничего вообще невозможного нет, но… Я, конечно, понимаю, что вы, трезво оценивая ситуацию — по-мужски, по-офицерски, — сумеете разобраться со своей женой лучше судьи и прокурора…
— Да я!… — подскочил на стуле Рябов. — Да я ее, суку ебаную… Ой, извините, товарищ старший лейтенант, вырвалось…
— Так вот, — продолжил Кондрашов, напуская на себя самый строгий вид, на который только был способен. — Мне хочется помочь вам. Но это будет зависеть от того, насколько вы будете искренним перед правоохранительными органами, которые в данном случае представляю здесь я…
Рябов вытер мокрое лицо рукавом шинели и прижал ладонь к сердцу:
— Товарищ старший лейтенант, я вам гарантирую… Честное слово офицера…
— Я вам задам несколько вопросов, — сказал Женя. — Задам без протокола, так сказать, тет-а-тет. Вот от того, как честно вы на них ответите, и будет зависеть очень многое. Понимаете?
— Да, — закивал Рябов, — спрашивайте. Я готов ответить на любые вопросы, если, конечно…
— Государственную и военную тайну они затрагивать не будут, — успокоил Кондрашов подполковника, и тот поудобнее устроился на стуле.
Женя встал из-за стола, отошел к окну и закурил сигарету. Он выждал длинную паузу, а потом обернулся к Рябову и тихо начал говорить: