Шрифт:
Annotation
Вчерашний школьник Павлик Морошков поступил на факультет журналистики в бандитско-портовом городе Владивостоке конца 1990-х годов.
Журналист
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Журналист
Глава 1
Вовремя продаться
—
Василий Башкин продался вовремя. На момент, когда наш герой, 15-летний Павлик Морошков, впервые вошел в лекционный зал по Основам журналистики — а было это 1 сентября 1998 года — Василий Анатольевич уже занимал пост директора Владивостокской редакции ВГТРК и вице-губернатора Приморского края по вопросам печати и СМИ в правительстве губернатора Евгения Наздратенко. Он распределял гранты по подконтрольным «Белому дому» газетам, теле и радиокомпаниям. Под его руководством административные медиа выливали потоки грязи на мэра Владивостока Виктора Черепкова и отвечали на встречные потоки грязи со стороны медиа, подконтрольных городской администрации краевого центра.
Лихое было время. Но интересное. Именно в те годы начал ходьбу в народе расхожий анекдот: «Чтобы выиграть выборы, нужны бешеные бабки! Да-да, человек триста». «Красный» губернатор Наздратенко давил админресурсом и бешеными бабками в переносном смысле, а на всю голову отмороженный мэр Черепков — неуемной энергией и верным электоратом из пресловутых бешеных бабок — в прямом смысле. Эти бабуси перекрывали трассы, переворачивали транспортные средства, закидывали помидорами окна краевой администрации, и ни бандиты, ни милиция не могли пресечь их экспрессию.
Журналисты подконтрольных краевой администрации газет склоняли «Черепа» на все лады, и было за что: город постоянно сидел без света и тепла, убитые дороги становились все более убитыми, зарплаты бюджетникам не платились. А мэр в долгу не оставался. Каждая заметка становилась причиной судебного иска к редакции и лично к журналисту. Суммы Черепков требовал небольшие: по 5 тысяч рублей. Но зато постоянно и часто. А судьи удовлетворяли эти иски почти не глядя.
Павлику Морошкову лекция не понравилась. Она вызвала у юного студента бурный внутренний протест и понимание, что «Основы журналистики» не стали любимым его предметом. Этим пониманием он сразу поделился с красивой девушкой, рядом с которой сел в лекционном зале, сразу обратив на нее внимание, когда зашел на первую в своей жизни студенческую пару. Девушку звали Лена Стогова. Когда они вдвоем шли от учебного корпуса на Алеутской улице к общежитию №3, расположенному на улице Пограничной, 26 (дорога вела через холм, с которого открывался чудесный вид на море), Пашка все возмущался циничностью декана, а Лена молчала. Позже выяснилось, что папа у Лены непростой — полковник ФСБ. Но не во Владике (как например папа другого однокурсника Игоря Конева), а в Славянке, соседнем портовом городке. Потому и живет Лена в общаге, как и Павлик.
По пути Пашка узнал, что Лене уже 18 лет, то есть, она больше чем на два года старше его, и романический интерес у него сразу угас. Это вообще у него была проблема: в 1989 году, когда он пошел в школу, директриса записала его в экспериментальный класс, где программу 1 и 2 классов давали за год. К концу школы из 33 учеников в нем осталось 10: три парня и семь девушек — остальных заменили отличники и хорошисты из «нормальных» классов, соответственно, «нормального» возраста на год старше. Выпуск из школы в 15–16 лет давал парням одно преимущество: если не поступишь в вуз сразу, можно еще год поготовиться и поступить в следующем, до армии время останется. Но было и одно существенное неудобство: в универе все девушки будут на год-два-три старше. А отец Пашке успел запудрить на эту тему мозги: мол, идеальная пара — это когда мужчина на пять лет старше женщины. Поэтому с романтикой в ближайшее время в данных обстоятельствах была проблема. Так было у них с мамой, а «как у родителей» — это для Павлика был непререкаемый идеал еще долгое время.
Короче, с Леной Стоговой у Павлика ничего не получилось. И вообще первая девушка у него появилась только на третьем курсе, когда первокурсницы стали хотя бы одного с ним возраста. Звали ее Уля Банкина, и жила она на Школьной. Именно ходя к ней домой Павлик познакомился с Тухтаром, высоким покровителем этого района, и его бригадой. Но любовь Павлика была так велика, что даже Тухтар его не отвадил от ежедневных посещений Школьной. В девичьей комнате Ули Павлик по просьбе хозяйки нарисовал на обоях композицию «Ужас в коробочке с калом» — на память о своих визитах. А проводив ее в первый раз до дома, он признался, что любит группу «Аквариум», и друзья его за это зовут П. Г., сокращая имя-отчество. Уля на это сказала, что ее в таком случае зовут У. Е., как доллар. Про то, что вместе с фамилией ее инициалы дают умопомрачительное «Уебанкина», и именно так ее звали в школе, Уля тогда благоразумно умолчала. Впрочем, называя ее Ульяной, ее папа, которого ее дедушка назвал Евгением (и которого в школе звали «Ебанкиным»), тоже, вероятно, поддерживал семейную традицию. А с тех пор как две недели спустя Уля сказала Павлику, что встречаться с ним не видит смысла (потому что дальше поцелуев за эти две недели стеснительный юноша так и не продвинулся), и Павлик в расстройстве чувств ушел в общагу №2 к другу Мише Стебанцеву пить портвейн, друзья Павлика Улю называли исключительно «Б. У.», сокращая ее фамилию и имя. И Павлик мстительно не уточнял, что ничего у них с У. на самом деле не Б.
Что касается Основ Журналистики, то старшекурсники доверительно сообщили, что Башкин по мере погружения в высокую политику все меньше интересуется делами факультета, и пятерки по ОЖ ставит всем подряд не глядя. Так что ходить на его лекции вовсе не обязательно. Тем более, что предмет идет первой парой в понедельник.
Павлик решил стать журналистом не сразу. Долгое время он мечтал поступить на истфак пединститута в своем родном Уссурийске, изучить историю и стать писателем исторических и фантастических романов. Но родители убедили его, что писатель — профессия ненадежная, и надо выбирать из каких-то более серьезных вариантов. Папа убеждал поступить в школу милиции, мама — в медицинский. Но оба родителя согласились, что журналистика — это вполне приемлемая профессия. Разумный компромисс.
Весь 11-й класс Павлик писал заметки в детскую газету «Прибой» — жалкий остаток некогда всемогущей детско-юношеской организации. Ну и стишки в тетрадку дома. И вот, окончив школу, летом 1998 года он поехал во Владивосток поступать на журфак.
«Порт, столица и в Приморье центр всей коммерции» (как пел популярный в те годы певец Ваня Панфилов, который через пару лет поедет покорять Москву, а еще через пару лет пройдет слух о его смерти от цирроза печени, впрочем, не подтвержденный) встретил Павлика неласково. Едва покинув своды железнодорожного вокзала, куда его доставила электричка из Уссурийска, молодой человек лишился выданных ему на карманные расходы 15 рублей. На Алеутской улице его встретили трое высоких бритоголовых парней в спортивных костюмах, которые быстрой скороговоркой поведали ему, что сейчас главное для него говорить правду, потому что те, кто говорят неправду — п**болы. А п**болам во Владивостоке дают п*ды. Правда же должна заключаться в точном указании количества денег, имеющихся у Павлика с собой.
Павлик не любил драться. За всю свою недлинную жизнь ему довелось всерьез схлестнуться только три раза. Первый был в детском саду, где он разбил камнем голову одногруппнику Сашке Ямщикову (будущей звезде отечественного мотоспорта) за то, что тот переманил на свою сторону всех его приятелей и организовал совместную травлю Павлика как конкурента за лидерские позиции в старшей группе. Рыдающего Сашку, всего залитого кровью, увели в медпункт, а Павлика строго отругала сначала воспитательница, потом заведующая, потом по дороге домой мама. Только папа одобрительно хмыкнул, отметив, что камень был лишним, хватило бы просто кулаков. А потом прочитал длинную лекцию о том, как надо беречь голову, потому что голова — самое главное, что есть у человека. Эта лекция вкупе с руганью воспитателей, нотациями мамы и жалостью к Сашке Ямщикову сформировали у Павлика стойкое отвращение к силовым способам разрешения конфликтов.