Журналюга
Шрифт:
Церковь Всех святых на Кулишках тоже была очень необычный — исключительно важный исторический памятник. С ней у Паши были связаны очень теплые воспоминания (из прошлой жизни, само собой). Летом 1978 года старинный храм решили основательно подновить, ведь через два года — пятьсот лет знаменитой Куликовской битвы, и к этой важнейшей исторической дате было приурочено перезахоронение останков московских воинов из рати Дмитрия Донского, павших от ран и погребенных как раз под основанием церкви.
Решение, что ни говори, весьма значимое — и с исторической, и с патриотической точки зрения. Однако последние шестьдесят лет в церкви располагались какие-то мелкие конторы (и церковных служб там, само собой, давно не было), поэтому находилось она далеко
Поэтому к славной годовщине Куликовского сражения храм решили капитально отреставрировать и привести в человеческий вид — чтобы не было стыдно перед зарубежными делегациями и туристами, чтобы можно было ее с гордостью показать. Сначала освободили церковь от всех непонятных контор, а затем позвали реставраторов. Но, прежде чем приступать к кардинальному обновлению храма, требовалось сначала раскопать его подвалы и перенести останки русских воинов в более приличное место — с подобающими, само собой, почестями (планировали перезахоронить их в одном из старинных московских монастырей).
Вот и понадобились археологи — надо быстро освободить подвалы от земли (за полтысячелетия там образовался многометровый культурный слой), а потом осторожно извлечь и обработать останки русских воинов. Раскопки требовали особой аккуратности, квалификации и умения, и ими в основном занимались специалисты, однако для самой грубой и простой работы (махать лопатами) набирали студентов — побыть землекопами.
Брали главным образом ребят с истфака МГУ: во-первых, для них это хорошая практика (реальные раскопки многометрового культурного слоя), во-вторых, кое-какой заработок (платили по два рубля сорок копеек в день). Паша тоже пролез в их число, хотя и учился на журфаке (как раз закончил первый курс). Он узнал от одного своего знакомого про интересные археологические работы в самом центре столицы и немного подсуетился, чтобы попасть в число историков-практикантов.
Обосновывал свой интерес к раскопкам тем, что решил написать ряд статей для факультетской газеты о летней работе университетских студентов и, разумеется, в первую очередь — о самых необычных и интересных практиках. А что может быть занимательнее, чем реально прикоснуться к истории и внести свой посильный вклад в восстановление знаменитого памятника культуры и архитектуры? И заодно отдать дань уважения предкам, павшим в борьбе за независимость Руси…
В общем, вместо заслуженного летнего отдыха и полной расслабухи где-нибудь на море он вместе с парнями с истфака больше месяца просидел в глубоких церковных подвалах, освобождая их от толстого слоя земли. Работа была довольно тяжелой: постоянно в низком, душном помещении (какая может быть вентиляция в подклетях пятнадцатого века?), полусогнувшись, почти без всякой, понятное дело, техники и механизации: только лопатой и небольшим совком. Требовалось очень аккуратно, бережно извлечь из земли останки павших русских воинов (пожелтевшие от времени черепа и кости), очистить их кисточкой от грязи и рассортировать по пакетам. А после этого тщательно просеять оставшуюся почву в поисках исторических находок: нательных крестиков, образков, колец и т. д. и т. п.
Трудились всего по шесть часов в день, но Паша все равно очень уставал (ни разогнуться в раскопе, ни встать нормально, по большей части на сидишь корточках или же ползаешь на коленях). Но он крепко стиснул зубы и доработал до самого конца — что он, не мужик, в самом деле? И получил честно заработанные деньги — чуть больше восьмидесяти рублей.
Потом на основе своих впечатлений, как и хотел, написал два больших материала для студенческой факультетской газеты (его даже похвалили в деканате за интересную тему), однако главным для него стало все-таки чувство гордости от своей сопричастности к чему-то великому и по-настоящему важному. Это тебе
Паша пробежал мимо большого серого доходного дома, возникшего в конце прошлого века на месте старых соляных складов (отсюда — и название улицы, Солянка), свернул в Подколокольный переулок, затем — налево, в Малый Ивановский. Это был очень известный исторический район Москвы — бывшая Хитровка, некогда — самое страшное, злачное место во всей Первопрестольной (даже Сухаревка уступала ей по значимости и по дурной славе). Появляться на Хитровке простым, добропорядочным горожанам (особенно вечером и ночью) категорически не рекомендовалось (крайне опасно для кошелька и жизни). Для обитателей Хитровки ограбить или убить человека было что раз плюнуть. Даже полиция боялась заглядывать сюда в темное время суток…
Но в конце двадцатых — начале тридцатых годов район основательно почистили, прежних ее обитателей, хитрованцев (по преимуществу — воров, убийц, проституток и скупщиков краденого) решительно выставили далеко за пределы города, а бывшие ночлежки, трактиры и кабаки превратили в жилые дома и конторы. Построили даже новую четырехэтажную школу. От уголовного прошлого района ничего не осталось — никаких видимых следов (ну, кроме самого исторического названия, конечно же).
«Спутник» располагался в небольшом, уютном трехэтажном доме, основательно перестроенном и обновленном. Паша выяснил у дежурного на входе (так и хотелось назвать его охранником), где находится центр по подготовки гидов. Очень пожилой и явно скучающий мужик неопределенно махнул рукой — туда! Паша еще несколько раз спрашивал, заглядывал в разные комнаты (там преимущественно сидели и трудились девушки), и в конце концов нашел того, кто всем этим делом руководил.
Плотный, очень важный и солидный молодой человек (лет двадцати пяти, однако, вряд ли больше) представился как Константин Петрович и недовольно спросил, что ему нужно. Паша кратко изложил суть дела: хочу стать гидом-переводчиком и работать на Олимпиаде-80. Английский, мол, знаю очень хорошо, историю Москвы — в общем и целом ничего (хотя можно подучить), готов водить экскурсии по столице и сопровождать группы в поездках.
Надутый от важности Константин Петрович недоверчиво посмотрел на странного школьника, потом крикнул:
— Инга, поговори тут… с человеком, проверь его английский.
В коридор из соседней комнаты вышла… Инга Шелест. «Ну да, верно, — припомнил Паша, — она ведь тоже в свое время подрабатывала в „Спутнике“, причем уже со второго курса». Да, что ни говори, а жизнь полна сюрпризов и неожиданностей…
Инга приветливо улыбнулась незнакомому школьнику (никогда не была заносчивой и чванливой, в отличие от этого Константина Петровича) и сразу же перешла на инглиш, стала задавать вопросы, Паша прилежно и довольно бойко отвечал. Инга спросила, кто он и откуда, где учится, чем увлекается, как узнал про курсы гидов-переводчиков. Вопросы были обычные, стандартные и труда для испытуемого не представляли.
В конце концов, Инга улыбнулась: «Неплохо!» И начала спрашивать (уже по-русски) про историю Москвы и ее главные достопримечательности, начав, само собой, с Кремля. Тут дело пошло несколько хуже — Паша путался в фактах, датах и именах. Например, не смог сразу вспомнить, сколько башен у московского Кремля. Быстренько прикинул, сказал почти наобум: семнадцать. Оказалось, ошибся: ровно двадцать.
Тогда решил компенсировать нехватку знаний другим способом: морем обаяния и очарования. Улыбнулся Инге: