Жюль Верн
Шрифт:
Ребенок, отличавшийся большой одаренностью, одиннадцати лет был отослан в Париж и помещен в пансион при коллеже Станислава, где блестяще учился. Двадцати одного года он, чтобы не висеть на шее у родителей, решил поступить приказчиком в книжный магазин Полена на улице Сены в Париже. Владелец магазина был также издателем, а сверх того и публицистом. Совместно с Тьером и Минье он стал издавать «Националь», газету, оппозиционную режиму Карла X. А в 1843 году ему предстояло основать «Иллюстрасьон».
Это означало, что книжное дело Полена открывало перед своим новым служащим широкое поле деятельности, давая ему возможность проявить свои интеллектуальные качества. Полен скоро понял, что
В 1843 году ему удалось основать свое собственное издательство на улице Сены, 33, приобретя одновременно всю материальную часть одного издательства религиозной литературы. Связанный дружескими отношениями с Бальзаком, Мюссе, Санд, Нодье, Виардо, Жаненом, будучи завсегдатаем «Арсенала», он и сам стал писателем под псевдонимом Сталя. Добавим, что он являлся ближайшим личным другом Биксио, основавшего вместе с Бюлозом журнал «Ревю дэ дё монд».
Накануне Февральской революции 1848 года Бастид, главный редактор «Националя», и Марраст, основатель республиканской партии, попросили его пойти за информацией к Ламартину. Поэта он нашел в кровати, в жару, и не без удивления услышал его пророчество: «Республика неизбежна!» Убедившись, какую позицию занял Маконский оратор, он решился просить его стать во главе движения. Тотчас же было договорено, что на следующий день Ламартин встретится с Бастидом и Маррастом в одном из кабинетов Палаты депутатов.
Беседа состоялась, но ее пришлось сократить, так как приехала герцогиня Орлеанская представить собранию дофина. Этцель прервал речь Ледрю-Роллена, потребовав, чтобы он уступил слово Ламартину, провозгласившему Республику. Список членов Временного правительства был составлен Бастидом и Этцелем, и именно Этцель начертал его крупными буквами, обмакнув палец в чернила, и вывесил для всеобщего обозрения.
Ламартин, Ледрю-Роллен, Дюпон де л'Эр, Кремье, Арсен Уссэ, Пельтан, Лаверон и Этцель направились пешком вдоль набережных в Ратушу, где Ламартин, стоя на диванчике, поддерживаемый Этцелем, произнес с полдюжины речей! Чтобы не слишком тревожить европейские дворы, Ламартин взял на себя министерство иностранных дел, назначив Бастида генеральным секретарем, а Этцеля шефом своего кабинета.
Когда 11 мая Временное правительство было заменено новым кабинетом министров, портфель министра иностранных дел перешел к Бастиду, при котором Этцель опять-таки был шефом кабинета. В сменившем его правительстве Кавеньяка Бастид и Этцель выполняли те же функции. Стоит отметить, что в августе 1848 года шеф кабинета Этцель вступает в сношения с Надаром (Феликсом Турнашоном), художником-сатириком и весьма язвительным журналистом. Тот предлагал свои услуги в качестве тайного агента, он же воспользовался его услугами карикатуриста.
Луи-Наполеон Бонапарт был провозглашен президентом Республики 10 декабря 1848 года. С этого момента Этцель отходит от политики, однако не отказывается от сбора информации в Германии, миссии, порученной ему Токвилем. Издателю пришлось отдавать все время своему предприятию — к величайшему благу для Бальзака, Санд, Ламартина, — оставаясь при этом сотрудником «Националя».
Во время государственного переворота 2 декабря 1852 года он едва избежал ареста, но герцог де Морни предложил ему покинуть Францию. Он отправился в изгнание и подобно многим обосновался в Брюсселе, продолжая держать тесную связь с Виктором Гюго, которому пришлось перебраться на Джерси, а затем на Гернси. И в подполье он неизменно поддерживал своих друзей — и издавал их. Он проявил интерес к Прудону, Луи Блану, Рошфору и несколько позже к Реклю. Называю их имена, чтобы яснее было видно, что это за человек.
Наконец, воспользовавшись амнистией, он смог вернуться в Париж, в то время как многие другие, часто лишь для того чтобы покрасоваться, упорно продолжали оставаться добровольными изгнанниками; таким образом, здравый смысл босеронца возобладал у него над эльзасской пылкостью, да впрочем, его решение одобрили даже самые яростные враги режима. Собравшись с мужеством, он занялся восстановлением своего издательского дела, в чем, как известно, блестяще преуспел.
Таков был человек, точнее — важное лицо, которому Жюль Верн робко вручил в 1862 году рукопись «Путешествия на воздушном шаре». Первая их встреча не была столь впечатляющей, как ее описывает госпожа Аллот де ла Фюи: она весьма прозаически состоялась в кабинете издателя на улице Жакоб. Однако оба Жюля, без сомнения, понравились друг другу. На многое смотрели они одинаково: студент появился в Париже тогда, когда Этцель оказался членом Временного правительства, первый приветствовал детский лепет Республики, которой второй помогал появиться на свет — оба были люди «сорок восьмого года».
Писателю было тридцать четыре года, издателю — сорок восемь. Восторженности хватало и тому и другому, но и того и другого жизнь обучила достоинству и уравновешенности.
Этцель всегда сочувствовал молодежи. Он не только писал для нее, он и побуждал других писателей обращаться к этой публике. Он издал изящную серию сказок лучших писателей своего времени; в 1844 году написал, в подражание одной английской книжке, «Новые и единственно достоверные приключения Тома Пуса». В 1861 году он выпустил отличную «Историю кусочка хлеба» Жана Масе [40] .
[40] Масе, Жан (1815-1894) — видный французский педагог и публицист, основатель Лиги, ратовавшей за всеобщее обучение, автор известной научно-популярной книги для детей «История кусочка хлеба».
Когда увлеченный Верн изложил ему свои планы, писатель Сталь понял весь их смысл, издатель Этцель даже подскочил на месте — так они отвечали его замыслу создать интересный журнал для подростков. Некоторые страницы рукописи привлекли его внимание и открыли ему, что молодой автор отнюдь не витает в облаках: работа у него основательная. Будучи в этом деле ювелиром, он кое-что покритиковал и дал несколько советов этому очень интересному дебютанту. И критика, и советы были приняты с благодарностью, и оба договорились, что Верн, пересмотрев свою рукопись, вернется через две недели.
Не знаю, право, разделила ли Онорина с таким же энтузиазмом надежды, которые питал Жюль. Когда «эта история с воздушным шаром» завершилась, она с радостью вообразила, что избавилась наконец от нагромождений бумаги, и думала, что снова заполучит мужа. По-видимому, когда рукопись опять очутилась на столе, а Жюль погрузился в доработку, она пережила некоторое разочарование.
Невозможно установить, какие именно советы давал Верну Сталь. Это не могла быть полная переделка, как раньше предполагали. Вернее всего — замечания по стилю, ибо Сталь был стилистом и из его переписки видно, что честолюбивой мечтой его нового собрата стало совершенство стиля. Кроме того, речь, наверно, шла о вымарке длиннот и добавлении каких-то эмоциональных моментов: на большее не оставалось времени.