Жюль Верн
Шрифт:
Оставив в стороне непонятное в произведениях По, мы восхищаемся в них новизной ситуаций, обсуждением явлений мало известных, наблюдением над болезненными проявлениями человеческой психики, выбором своеобразных сюжетов, всегда оригинальной личностью его героев, их болезненным и нервным темпераментом и манерой уснащать свою речь странными междометиями. И несмотря на то что все у По необычно и невозможно, порой возникает правдоподобие, заставляющее читателя верить ему.
Да будет мне позволено теперь привлечь внимание к материалистической стороне этих повествований. В них никогда не чувствуется потустороннего вмешательства. По, видимо, не желает допускать его и претендует на то, чтобы все объяснять физическими законами, которые он при случае даже придумывает сам. В нем не чувствуется той веры, которую должно было бы породить беспрестанное созерцание сверхъестественного. Фантастику создает его холодный ум, если
По необычайным историям Эдгара По можно судить о том, в каком постоянном перевозбуждении он жил. К сожалению, ему не хватало сил, и он прибегал к излишествам, которые повлекли за собой, по его же словам, «ужасную болезнь алкоголя», от которой он умер.
Жюль Верн извлечет из этого анализа пользу. Он сохранит то, что считает достоинствами: новизну ситуаций, обсуждение мало известных явлений, выбор своеобразных сюжетов, правдоподобие, внушающее читателю веру. Но герои его будут не больными, а людьми, полными энергии и здоровья. И он заставит нас верить в невероятное.
Разумеется, созданные им фрески прославляют человеческую энергию, но и она имеет пределы. Когда человек исчерпает свои внутренние силы, на помощь ему приходит провидение. Нет сомнения, что Жюль Верн был деистом. Религиозные верования, унаследованные им от отца, проявляются именно тогда, когда в своих произведениях он при крайних обстоятельствах прибегает к вмешательству провидения.
Между тем его упрекали, как и он упрекал По, что он обращается к богу слишком редко. И в том и в другом случае упрек этот — если речь идет об упреке — является следствием недоразумения. Разве можно упрекать ученого в том, что он, делая свои опыты, не обращается к богу? Позитивизм того или иного человека науки отнюдь не исключает у него религиозных убеждений. Только средневековая инквизиция могла бы осудить его за научный позитивизм. Надо согласиться с тем, что писатель, на каждой своей странице взывающий к богу, может лишь наскучить читателю, породить в нем равнодушие и в конце концов обесценить саму идею божественного.
Фактически рассказы По свидетельствуют о том, что автор их был словно заворожен идеей смерти. Американский писатель терзался вполне человеческим чувством ужаса и допускал бытие бога, стремясь обосновать его какими-то новыми доводами. Не в одном рассказе у него действуют призраки или силы магнетизма. Уже в «Правде о том, что случилось с мистером Вальдемаром» он показывает своего героя во власти месмерического воздействия. В «Месмерическом откровении» По идет еще дальше, вкладывая в уста мистера Вэнкерка следующие слова: «Вы же знаете, что начало есть бог» — и затем: «Я представляю себе, он не дух, ибо он — сущий. И вместе с тем он и не материален в вашем понимании».
Жюль Верн пишет в своей статье, что По материалист и мыслит позитивистски, но это ничем не оправдано. На самом деле По имел, по всей видимости, немалую склонность ко всему таинственному, рассказы его представляют собой сцепление «чудесных» происшествий. Если же он и обращается к законам физическим, то с огромной долей фантазии.
Жюль Верн в своем творчестве совершенно противоположен этому своеобразному писателю. Его герои — люди живые, и действуют они во вполне реальной среде. Если в его повествованиях и происходит что-либо таинственное, то оно всегда разъясняется. В мире его действуют не призраки, а живые существа. Имеется лишь одно серьезное исключение: он решится проникнуть к центру Земли, следуя указаниям «криптограммы, написанной руническими письменами одним ученым XVI века», Арном Сакнуссемом, которого он называет знаменитым алхимиком. Здесь влияние По несомненно. Оно проявляется и тогда, когда Аксель получает урок проникновения в бездну от своего дяди Лиденброка, как Пим на острове Тсалал получил его от Петерса. Через кратер вулкана Снеффельс наши герои проникают во внутренние области земного шара, и автор пользуется случаем, чтобы прочесть нам краткую лекцию по геологии. Но вскоре ему удается создать для героев окружение, полное таинственной тревоги, и под конец он приводит их к странному подземному морю, населенному доисторическими чудовищами. На берегах его исследователи обнаруживают даже гиганта праадамита, пасущего стадо мастодонтов. Это же настоящий Эдгар По!
Еще дважды обратится он к манере американского поэта: в 1875 году, описывая ужасы, пережитые путешественниками на «Ченслере», и в 1892 году, взявшись дописывать путешествие Пима в романе «Ледяной сфинкс». Что касается прочих своих произведений, то в них он обращается только к физическим законам и действует в мире, порою необычном, но всегда возможном.
Тем не менее и он в свое время поражен был неким психическим феноменом. В 1850 году двадцати двух лет от роду ему случилось повстречаться со знаменитым гипнотизером Алексисом, и тот дал ему вполне точные сведения о его сестренке Мари и о путешествии, которое совершал его брат Поль, причем Алексис назвал и корабль и место, где он находился. «Ты видишь, — писал он отцу, — это же настоящее волшебство».
Однако он не свернул со своего пути и ограничился только тем, что внимательно следил за работами доктора Шарко [44] : он познакомился в них с явлением гипноза, которое и использовал в некоторых своих рассказах, отказываясь выходить за пределы научных знаний. Манера мышления его отличалась от манеры американского писателя, и к явлениям сверхъестественным он относился скептически. В письме к матери от 6 мая 1853 года он откровенно потешается над ним.
«Я еще не предавался божественному наслаждению, заставляя вращаться столик или шляпу (замечаю, что папа вроде сомневается в том, чтобы у меня была шляпа!). Признаюсь также, что до сих пор страдаю дикарским недоверием на этот счет. Впрочем, слыхал, будто три каких-то человека, подав друг другу руки, окружили таким образом Вандомскую колонну и заставили ее вертеться. Правда, все трое были пьяны, поэтому вертелась также вся Вандомская площадь, и Тюильри, и бульвары!»
[44] Шарко, Жан Мартен (1825-1893) — французский медик, приобрел известность работами о нервных заболеваниях; занимался изучением гипнотизма (отец Жана Шарко).
И тем не менее родство — пусть и не близкое — между американским и французским писателями все же существует. Остается впечатление, что второму пришлось сделать над собой усилие, чтобы не увлечься примером своего предшественника. Многие его страницы носят печать того же поэтического вдохновения, но, озабоченный научной точностью, он старается обосновать то, что вначале было лишь мечтой.
Отмечался уже его вкус к криптограммам, но не следует ли отметить, что, как и персонажи По, Захариус, Гаттерас, Лиденброк — существа исключительные. Если Легран, герой «Золотого жука», в какой-то степени безумен, то ведь это же можно сказать и о капитане, одержимом влечением к Северу, часовщике, изобретшем Время, профессоре с навязчивой идеей углубиться как можно дальше в недра Земли. Да и Немо, бороздящий морские бездны, не был ли он существом исключительным, колеблющимся между предельным милосердием и яростной ненавистью?
Влияние По особенно сказывалось в годы, непосредственно следовавшие за изучением творчества этого писателя, затем оно ослабеет, но все же будет ощущаться до самого конца.
Нельзя обойти молчанием появление в «Фигаро иллюстре» в декабре 1884 года короткого фантастического рассказа «Фритт-Флакк». В деревушке, расположенной в вулканической местности, исхлестанной дождями и ветрами, некий врач, более интересующийся гонорарами, чем здоровьем своих больных, вызван как-то ночью к умирающему бедняку. Он не намерен выходить из дому в такую ночь за несколько фретцеров и потому отказывает сперва жене, потом дочери умирающего. При третьем вызове, который делает мать больного, он соглашается умерить свои требования, однако ему надо уплатить такую сумму, что старая женщина решается продать свой дом. Врач в сопровождении своего пса, к шее которого подвязан фонарь, идет за старухой. В это время происходит извержение вулкана, сильный удар опрокидывает его. Встав снова на ноги, он убеждается, что старуха исчезла. Среди непогоды он, видя вдали освещенное окно, идет к дому больного и, добравшись до него, удивляется тому, что этот дом так похож на его собственный. Войдя, он попадает в свою комнату и видит, что умирающий больной — он сам! Тщетно пытается он использовать доступные ему средства врачевания, чтобы спасти этого человека. Несмотря на все свои усилия, «он умирает у себя же на руках».
17. «ПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИ»
Этот фантастический роман появляется в 1864 году. Жюль Верн, вооруженный основательной научной документацией, готовит «С Земли на Луну».
«Пять недель на воздушном шаре» был романом чисто географическим, открывшим не одному французу, этому «господину с орденом в петлице, совершенно не знающему географии», существование обширных территорий Центральной Африки и великих озер Танганьики, Виктории и Чада.