Жюль Верн
Шрифт:
Жюль Этцель-сын, перенявший дело отца, умершего в 1886 году, сообщает в письме от июля 1896 года о весьма поучительном в этом отношении инциденте, который произошел на съезде издателей.
«Три присутствовавших министра, — пишет он, — решили нам помочь и пустить пыль в глаза нашим иностранным собратьям, подчеркивая значение современной французской литературы. Все шло очень хорошо, Буше и Рамбо перебрасывались воланом, делая красивые выпады ракеткой, и игра пошла еще живее, едва лишь было упомянуто Ваше имя. Тут вмешался Аното и принялся рассказывать, как, сопровождая В. на Берлинской конференции по размежеванию сфер влияния в Африке, он, основательно знакомый с африканской проблемой, натолкнулся на полнейшее равнодушие или даже просто невежество
«При упоминании о детстве, — говорит Аното, — я подумал, что, в конце концов, озеро Чад для меня — детское воспоминание, что благодаря «Пяти неделям на воздушном шаре» оно превратилось в наваждение и теперь возникло в инструкциях, которые я составлял по распоряжению министра, и что Верн, быть может, и на более пожилого человека повлияет так же, как на ребенка. Я побежал приобрести экземпляр «Пяти недель на воздушном шаре», а вечером сказал послу, что если он пожелает прочесть эту книгу, то у него составится должное представление об озере Чад. На следующий день он вернул мне книгу, в которой все страницы были разрезаны до конца. Я выиграл свое дело, а Жюль Верн, еще раз оказавшись провидцем, уже в первом своем романе определил границы Франции в Африке…»
Воображаемое путешествие, с помощью которого автору удалось заставить читателя, преодолев его естественную лень, ознакомиться с важнейшей документацией, показывает, в какой мере литература может стать способом приобретения информации. Правда, именно с этой точки зрения Жюля Верна долгое время расценивали скорее как популяризатора, чем как мастера слова. Но разве это утверждение общего характера не должно быть пересмотрено, и не должны ли мы быть благодарны ему за то, что он пробил брешь в искусственно возведенной границе между литературой и наукой?
Хороший писатель — своего рода иллюзионист. Прибегая к приемам, которые не должны бросаться в глаза, романист заставляет нас верить в истинность того, что он нам рассказывает. Если ему удается создать у нас впечатление, что мы присутствуем при действиях его персонажей в обстановке, которая перед нами предстает, значит, он отличный рассказчик.
Наш автор сумел вызвать у нас это ощущение присутствия, заставляющее нас видеть реальность в происшествиях воображаемых. В его вымыслах есть некая «объемность», придающая им не только правдоподобие, но даже истинность. Именно таким было впечатление читателей 1863 года, которые стали предполагать, что «Пять педель на воздушном шаре» — отчет о действительно совершенном путешествии. В Национальной библиотеке имеется весьма забавное письмо некоего господина Лефевра, который спрашивает Этцеля:
«Меня интересует один факт, по поводу его я хотел бы получить точные сведения, поэтому позвольте просить Вас о разъяснении, которое может оказаться мне очень полезным.
Речь идет об изданной Вами книге под названием «Пять недель на воздушном шаре». Прошу Вас, соблаговолите разъяснить мне: действительно ли доктор Фергюссон пересек Африку на воздушном шаре?»
Существуют весьма строгие критики, неодобрительно отзывающиеся о стиле Жюля Верна в узком смысле этого слова. И действительно, слишком увлеченный вымыслом событий для своих повествований, он порой допускал стилистическую небрежность, которой мог бы избежать, если бы не огромная работа, к которой себя принуждал. Но этой небрежности недостаточно, чтобы опровергнуть мнение Аполлинера, утверждающего: «Жюль Верн! Какой стилист! Сплошь существительные!»
В 1864 году вышло «Путешествие к центру Земли», в 1865 — «С Земли на Луну», «Гаттерас» же появился только в 1866 году. Если это последнее произведение — роман по существу своему географический, то два предыдущих относятся к иному жанру. Первый из них, как мы уже говорили, задуман в манере По, и чувства, охватывающие читателя, напоминают те, которые вызывают «Приключения Гордона Пима». Большая часть «этого безумного нисхождения» происходит в мире вполне реальном, где скалы — порождение геологических процессов, где вода, если даже она теплая, остается обычной водой и отнюдь не являет глазам всех оттенков пурпура, которыми она переливалась на острове Тсалал! Эта успокоительная обстановка позволит нам безо всяких подозрений проникнуть в мир странного.
Главный герой романа, Аксель, молодой человек, «по характеру несколько нерешительный», без всякого восторга покидает свое уютное жилище в Гамбурге, свои привычки, а также свою невесту по имени Гретхен, «которую он любит со всей немецкой уравновешенностью». Но именно эта девушка — очаровательная блондинка с голубыми глазами, с несколько твердым характером и «серьезным складом ума» — толкает его на это необыкновенное путешествие, речь о котором могла вообще зайти лишь потому, что не кто иной, как Аксель, нашел ключ, позволивший расшифровать документ Арна Сакнуссема. Гретхен, девушка с мужественным и требовательным сердцем, решает судьбу своего колеблющегося жениха, сказав ему: «По возвращении ты станешь человеком…»
Под водительством своего дяди Лиденброка Аксель пройдет через ряд испытаний, которые его укрепят…
Перенеся ужасные невзгоды и опасности, Аксель получит возможность заглянуть в прошлое и познать исчезнувший мир предыстории. Более того — он увидит человека, существовавшего до появления нынешней расы сынов Адама.
Отныне ничто человеческое не казалось ему невозможным и — «я забыл прошлое, я не страшился будущего».
Все пережитое Акселем — фантасмагория, и читатель в этом нисколько не сомневается, но что ему до того? Ведь он разделяет чувства, владевшие Акселем, его охватывает та же буря мыслей и ощущений, он переживает тот же кошмар. Незачем и задавать себе вопрос: правда ли все то, что он нам рассказывает? Кто, видящий сон, может сказать, что он не живет в некой реальности? Еще не определенная пока граница между истинным и воображаемым установится лишь после пробуждения. Так вот здесь мы усыплены неким волшебством и прожили в сновидении, которое закончится лишь тогда, когда Аксель перенесет последнее испытание.
Во время немыслимого подъема обратно на поверхность Земли, вызванного извержением Стромболи, мужество его слабеет, что дает повод его дяде преподать ему последний урок: «Пока сердце бьется, пока плоть его наша, я не допускаю мысли, чтобы существо, наделенное волей, позволило себе хоть на миг впасть в отчаянье».
Отправившись в свое путешествие из мрачной Исландии, он пробуждается «в одной из самых чудесных стран Земли, под лазурным небом Сицилии». Таким образом, тревога, терзавшая читателей, внезапно исчезнет в атмосфере яркого света, которая явится и апофеозом героя. В конце своих испытаний Аксель получает награду, завоевав свою возлюбленную. Сама Гретхен свидетельствует о полноте его победы: «Теперь ты герой, теперь тебе не придется расставаться со мной, Аксель». Их союз не будет теперь тусклым сожительством гамбургской мещаночки с робким молодым человеком, а соединением двух существ, закаленных испытаниями: Аксель пережил опасности своего драматического приключения, Гретхен — тоску и волнения разлуки.
История Акселя являет нам как бы краткую притчу о судьбе человеческой, изображение извечной тревоги и беспокойства человеческой души, прерываемых краткими периодами отдохновения, позволяющими человеку собираться с силами для новых деяний. Когда же поступки наши заводят нас в тупик и нас охватывает отчаянье, когда нас со всех сторон объемлет «чернота», мы сознательно или неосознанно взываем к некоему молчаливому божеству, отдавая себя в его руки. И этот отчаянный призыв с самого начала становится спасительным, так как вливает в нас мужество, необходимое для того, чтобы выжить…