Зиккурат
Шрифт:
Кто-то сзади схватил его за руку и грубо развернул. Магану охнул – Бледная Вонючка с перекошенным от злобы лицом и воспаленным взглядом. Он закричал что-то на своем наречии и сразу же, развернувшись, зашагал вниз, таща за собой мальчика. С груди тюремщика донеслось равнодушное:
– Что ты здесь делаешь? Глупый мальчишка! Надо уходить, пока тебя не испекли!
Магану пробовал вырваться, но куда там, – землянин так сжал руку, будто она застряла в расщелине дерева, а шагал своими длиннющими ножищами так широко, что приходилось бежать, дабы поспеть за ним. Они в один миг сбежали, да считай, скатились по лестнице, и помчались по улице, прочь от стены. Бледная Вонючка что-то раздраженно бормотал себе под нос, а с груди равнодушный голос пересказывал это на человечьем языке, но все мешалось, и на бегу было не до того, чтобы вслушиваться, только и мыслей, как бы не споткнуться, не то этот скороход просто вырвет на ходу руку. Магану действительно стало страшно, он думал, что тюремщик снова засунет его в коробку, и стало так грустно, что слезы навернулись на глаза. Два раза мальчик успел обернуться, глянув на стену, уменьшающуюся и трясущуюся в глазах от бега, и на второй раз с изумлением увидел, как в ней появились большие дырки, и в них полезли двары с белыми палочками… Бледная Вонючка резко повернул. Магану споткнулся, но тюремщик подхватил его, вздернув за руку, и закричал опять – видно, бранился.
А потом они снова бежали, уже по пустой улице, а за ними гнались трое или четверо дваров из-за стены. Однажды сзади посветили голубым, и в доме напротив исчез кусок угла. А потом снова мелькнул голубой луч, совсем рядом, и вырезал большую дыру в заборе, мимо которого они бежали.
Тут Магану догадался. Догадался и испугался. Он все понял. Тюремщики снова пытались напасть на город, для этого и сели сюда, но здешние двары дали им отпор, а теперь отлавливают по одному! Бледная Вонючка бежит в свою железную коробку и прихватил его с собой! Как было глупо попасться ему на глаза! Если бы не это, можно было бы поглазеть, как двары прогонят землян, словно крыс, а то и сотрут своими лучами… А теперь приходится нестись со всех ног за ним, двары наверняка решили, будто он с землянами заодно и даже могут стереть его!
Забежали за угол. А потом еще раз, с другой стороны дома. Бледная Вонючка остановился, шумно дыша и мотая головой. Магану тоже запыхался, а еще стало колоть в боку слева. Было очень страшно, ведь двары вот-вот выбегут к ним! Тюремщик отпустил руку мальчика и, шагнув к дровнику, поднял палку. Потом, обернувшись, сказал что-то, через мгновение донеслась человечья речь:
– Отойди дальше скорей, опасно! Беги!
А сам прислонился к стене, ухватив палку обеими руками.
Магану попятился, но убегать не стал, смотря во все глаза.
Из-за угла выскочил молодой рыжий двар с куцей бородкой. Стрелялку свою держал наготове, уже вскинул, завидя их…
И тут землянин с размаху ударил его палкой по голове. Раздался глухой шлепок и двар, отлетев, с шумом рухнул на землю. А тюремщик, замахнувшись, ударил его еще раз, опять по голове.
Потом оглянулся зачем-то и, наткнувшись взглядом на Магану, страшно испугался.
– Беги! – крикнул он.
Но мальчик не шелохнулся, просто оцепенел, растерянно хлопая ресницами.
Из-за угла выскочило двое дваров, с густыми бородами, и следом за ними третий, черноволосый…
Землянин отпрыгнул и встал перед Магану, да еще схватил его левой рукой и спрятал за широкой спиной и замахнулся палкой. Мальчик от страха вцепился в Бледную Вонючку, обхватив его со спины. И вдруг почувствовал, что землянин дрожит. Всем телом.
Так они стояли несколько мгновений, Магану даже зажмурился… но ничего не происходило. Он осторожно выглянул из-за бока застывшего в боевой позе землянина. Увидел, что три двара стоят неподвижно напротив них. И стрелялки свои опустили. И как-то необычно смотрят на рыжего двара, который лежал в пыли. Из головы его сочилась темно-красная кровь, скапливаясь в лужицу.
Прибежали еще несколько дваров и тоже при виде их застыли, словно угодив в невидимые силки. Только стояли и моргали с ошеломленными лицами, а один даже выронил свою стрелялку. Около уша так стояли и почти не шевелились. У землянина затекла поднятая рука с палкой и он опустил ее, перехватив левой. А еще расставил ноги шире и водил головой, оглядывая застывших бородачей. Потом прибежало совсем много дваров и с ними случилась та же история, так что уже целая толпа стояла напротив них. И никто при этом не сказал ни слова. Было тихо. Только издалека доносились крики. Все реже.
С левой стороны подбежали местные двары и тоже замерли в растерянности. Те и другие стояли рядом, глядя в одну точку. Кто-то качал головой. Наконец через толпу протиснулся седой крепыш с большими бровями и строгим сморщенным лицом. Очень похожий на старика из комнаты грез. Он спрятал свою стрелялку за пазуху и не спеша подошел. Землянин тут же замахнулся палкой, но старик, не оглянувшись, остановился у лежащего на земле парня. Присел на корточки рядом с ним, ощупал. В полной тишине.
Потом встал, повернулся к ним спиной, схватил себя за вихры и с силой вырвал клок волос. И даже не закричал от боли, только хмыкнул еле слышно. Бросил волосы на землю и пошел в толпу. Чужие двары расступились, пропуская седого. И ушли за ним. Все так же безмолвно. А тот, что уронил стрелялку, даже не поднял ее. Так и осталась лежать в пыли.
А еще остались местные. Из них вышел один неимоверно бородатый двар в пестрой одежде. Он и сказал первые слова:
– Зе-ег, опусти палку.
Чуть помедлив, землянин подчинился. Палка с глухим стуком упала у его ног.
Бородатый двар печально посмотрел на рыжего парня и на клок седых волос, покачал склоненной головой. Спросил:
– Пойдешь со мной?
Не сразу, но землянин кивнул. И они ушли вдвоем, а местные двары расступались у них на пути.
Про Магану все забыли, будто и не видели его.
Дварская тюрьма оказалась внутри пирамиды-зиккурата. Той самой, единственной. Кажется, на втором-третьем ярусе. Сарг долго скрежетал проржавевшим замком, открывая потемневшую от времени дверь. Когда открыл – жестом приказал войти внутрь. Так я оказался в каменном мешке два на два метра с короткой лавкой из двух прогнивших досок и табуреточкой, столь ветхой, что страшно смотреть. Повсюду – слой пыли в мизинец толщиной. Все указывало на то, что последний раз этой камерой пользовались не одно поколение назад.
К счастью, здесь имелось окошко. Хоть и крохотное, но оно пропускало свежий воздух и немного бледного дневного света. Если нагнуться и прильнуть прямо к краям, можно увидеть, как качаются на ветру ветви соседней липы, а сквозь них разглядеть серые крыши дварских домиков, а справа – выдающийся треугольником дворец Сарга.
Второе благо – здесь не водилось никакой живности: ни мышей, ни пауков, ни тараканов. Вопреки моим опасениям. Благоразумные дварские предки при переселении оставили их на Земле.