Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)
Шрифт:
Вдобавок Джимми познакомился с очаровательной девушкой Шими, секретаршей Зари. Я не встревал в их отношения: во-первых, это не по-товарищески, а во-вторых, она все равно говорила только на иврите. Зари она описывала как редкую сволочь, а один раз показала нам синяки на руке выше локтя. Джимми сказал то, что должен был:
– Сегодня я узнаю, где он живет, а завтра замочу гада.
– Я тебе помогу, - сказал я, - только не спеши. Это тебе не бизонов по прерии гонять.
– Какая разница! Подумаешь, директор по режиму!
– Кто-о?
– Директор по режиму, а что?
До тех пор я ни разу не слышал, какую должность занимает Зари, а теперь вдруг понял, что это муж Мириам.
– Спроси у Шими, он женат?
Шими сказала, что он разводится с женой, но нанял адвоката и хочет доказать, что она ему изменяла, чтобы не платить.
– Джимми,- сказал я, - подожди. Завтра выходной, за эти дни я придумаю что-нибудь получше, чем ломиться к нему с топором.
На следующий день нас ждало большое приключение. Тони Ринг ушел в отпуск, а дежурил по Хай-Бару в субботу Беня, и он разрешил мне взять джип. Прав у меня не было, но полиция практически никогда не останавливает служебные машины, тем более со всем известным клеймом Хай-Бара.
Я взял Джима, Анку и Шими и повез их вдоль египетской границы, в Ниццану. Сам поселок, лежащий по дороге к сектору Газа, неприятное место колония для малолетних преступников. Но дальше расположен массив очень красивых песчаных барханов, где мы вдоволь набегались, потом ненадолго разошлись со своими девушками по укромным ложбинкам, а когда вернулись к джипу, уже темнело. Только тут мы сообразили, что обе дороги из Ниццаны в семь вечера закрывают шлагбаумами.
Оставалась третья дорога, но она вела через Газу - ни один нормальный человек не поедет по ней на машине с желтыми израильскими номерами (на Западном берегу они зеленые, а в Газе - красные). Нам, однако, деваться было некуда. Решили дождаться темноты и попробовать прорваться.
Наступила ночь. Через бархан, свиваясь в петли, проползла боком маленькая рогатая гадючка - та самая змейка, которая, если помните, помогла Маленькому Принцу вернуться на его планету. Потом я, к своей радости, нашел самочку песчаного геккона - подругу для Мойше, но почему-то моего ликования никто не разделил. Наконец я сел за руль и поехал на север.
Мы благополучно проскочили весь сектор и въехали в саму Газу бесконечное пространство одноэтажных развалюшек. Несмотря на поздний час, по улицам стаями бродили тощие детишки со вздутыми животами (их здесь в среднем по шесть на семью). Не удивительно, что Египет отказался забрать Газу, когда Израиль предлагал. Редкие взрослые прохожие при виде нашего джипа разевали рот, словно встретили ифрита.
И вот на каком-то пустыре мы наехали на кусок колючей проволоки.
К счастью, до ближайшего дома было метров тридцать, так что за следующие полчаса нас никто не заметил: город уже спал. Когда улицы окончательно опустели, я оставил Джимми хай-барский топор для рубки мяса, наше единственное оружие, а сам пошел на разведку, прокрадываясь из одной тени дома в другую. Через пару кварталов я увидел зеленый джип с надписью "Палестинская полиция".
Я провертел ножом дырку в правом переднем колесе, джип осел, и я быстро снял левое заднее. Через час мы проскочили спящее КПП и помчались в Беер-Шеву, а оттуда в Эйлат.
– Чтоб я еще с тобой куда-нибудь поехала...- говорила Анка, но я уже достаточно ее знал, чтобы не сомневаться: поедет. Мы заглянули в Хай-Бар, перекусили, взяли Беню и покатили дальше. Девушки уснули, и разговор у нас как-то незаметно зашел о скандинавской мифологии. На въезде в город я вдруг затормозил.
– Что случилось?
– спросил Джим.
– Молот Тора!
– сказал я.
– У меня появилась идея. Молот Тора.
– С виду тебе все пофигу, - заметил Джимми, - а на самом деле ты, видно, здорово перенервничал. Переутомление - коварная штука.
– Я бы на твоем месте был поосторожней, - предупредил Тоника Беня.
– От его идей всегда одни неприятности.
– Да, неприятности будут, - захихикал я.
– Скоро сами увидите.
Вечернее дежурство я начал с того, что вызвал по радио Зари.
– Шлагбаум сломался, - сказал я, - надо бы починить.
В течение этой и следующей ночи я раз десять обращался поочередно ко всем начальникам, требуя починить шлагбаум, который и вправду был расшатан.
– Сорвется, - предупреждал я, - вам же машину разобьет.
Мы были в Израиле. Все выслушивали меня, отвечали "да-да, обязательно", но чинить шлагбаум никто и не думал.
Джим уже все понял, ходил вокруг и говорил:
– Давай лучше я. Тебе-то зачем рисковать?
– Долг чести, - величественно молвил я.- Мужчина, который бьет женщину, не будет ездить мимо меня безнаказанно.
Ну, дальше все понятно. Когда Зари очередной раз проезжал на территорию, я поднял шлагбаум, он сорвался и рухнул ему на голову.
Приехали скорая, полиция, адвокат Зари и Мириам. Я не видел ее почти месяц, но мы лишь переглянулись из соображений конспирации. Адвокат заметил, что мы знакомы, и как-то сразу слинял.
Тогда я не обратил на него внимания. Случай был настолько очевидный, что меня никто ни о чем не спрашивал. Продолжение этой истории нам стало известно со слов Шими. Адвокат Зари решил, что Мириам связалась с русской мафией, а в таком случае следующим должен был получить по мозгам он. На всякий случай он устроил так, что суд состоялся в ту неделю, которую Зари провел в больнице, и дело было проиграно. Мириам получила пожизненную ренту.
Если меня когда-нибудь спросят, сделал ли я в жизни что-нибудь хорошее, я вспомню сияющий, благодарный взгляд Мириам и отвечу:
– Да. Я проломил одному типу голову шлагбаумом.
На следующую ночь экс-танцор Петя с разгону протаранил на "Исузу-трупере"
шеренгу "Мазд", и за новым скандалом про Зари все забыли. А у меня начались очередные неприятности.
Я спокойно работал, никого не трогал, водил Анечку на яхту и в таверну "Атаман Скумбрий", где старый Али радовался нам, как родным детям. Дежурили мы теперь с полуночи до десяти утра, и вечером я пару раз ходил с вышедшим из запоя Мишей на моторке ловить кальмаров на свет. В магазине для бедных абсорбировал синий галстук вместо полосатого, который подарил Тонику. Вот-вот должна была начаться весна, ведь был уже февраль.