Зима Скорпиона
Шрифт:
— Мистер Килбейн, вы имеете в виду, что нужно выследить Пятова? Мы не можем помешать вам, даже если бы хотели, верно?
— В том, где это дело касается меня, не можете, — подтвердил Скорпион.
— Да, — согласился Кожановский. — Но как вы ввязались во все эти дела, мистер Килбейн? Это не похоже на обычную журналистику.
— Мое определение «обычности» весьма растяжимо, — пожал плечами Скорпион. — Я обещал Ирине ничего не печатать, пока не добуду факты.
— Ваше обещание! — с сарказмом воскликнул Кожановский, гася сигарету в пепельнице. — Можем мы доверять ему? — обратился
— Ни в коем случае! — воскликнула она. — Если он начнет выслеживать Пятова, один из нас тоже должен заняться этим.
— Я не приму ничего из этого, — сказал Скорпион.
— Просто скажите мне, вы действительно думаете, что Пятов будет на митинге Черкесова в Днепропетровске? — спросила Ирина.
— Это было ваше предположение, — ответил Скорпион. — Ночь, большой стадион, удобный для стрельбы, много выходов, толпа, хаос. Как вы сами сказали, идеальные условия.
— Не нравится мне это, — сказал Кожановский Ирине.
Скорпион начал подниматься.
— Мне кажется, вы хотите обсудить это вдвоем.
— Подождите, Килбейн. Пожалуйста. Я понимаю, это не ваша страна, но на кону миллионы жизней, — сказал Кожановский, удерживая его за руку и оборачиваясь к Ирине. — Что если кто-то из других? Славо? Миша?
— Мы не знаем, как далеко зайдет дело. Никто другой ничего не должен знать, — ответила она.
— Забудьте об этом. Я работаю в одиночку, — сказал Скорпион.
— Вы думаете, я недостаточно подготовлена? — спросила Ирина, роясь в сумочке. Она достала маленький 9-мм пистолет Beretta Storm и показала его им.
Скорпион улыбнулся:
— А вы умеете им пользоваться?
— Отец брал меня с собой на охоту в Карпаты, когда я еще была маленькой девочкой, — ответила Ирина, убирая пистолет. — Я хороший стрелок.
— Но захотите ли вы им воспользоваться? — спокойно спросил Скорпион.
— Вы и вправду не понимаете, мистер Килбейн, — сказала она странным тоном. — Мы, представители высшего класса, любим убивать живые существа. Это — наш способ доказывать, что мы достаточно жестки, чтобы отстаивать свои привилегии.
— А что насчет избирательной кампании? — спросил Кожановский. — У нас нет времени. Вы нужны нам, — он посмотрел на Ирину. — Вы нужны мне.
— А какой у нас выбор? Кроме того, — она усмехнулась, — Славо умирает от желания занять мое место. Вы не должны сожалеть. Он очень хорошо справится.
— Но не так, как вы.
— Глядя на меня, люди видят моего отца. Быть отпрыском великого человека — значит восприниматься как что-то второсортное, — сказала она.
Кожановский посмотрел на часы и поднялся.
— Мне предстоит интервью на Интер-ТВ. Так как быть с Пятовым? А с ним? — Он указал на Скорпиона.
Ирина тоже поднялась.
— Я разберусь с этим, — сказала она на прощанье, коснувшись щеками обеих его щек.
— Вы уверены?
— Нет, но я должна попытаться, — сердито произнесла она, стряхивая со своего костюма несуществующие пушинки.
— Хорошо, — согласился он, подходя к шкафу. — С этого момента это ваше единственное дело. Славо! — позвал он, надевая меховую шапку и пальто, а затем снова обратился к Ирине: «Держите меня в курсе».
Затем
— Бувай, мистер Килбейн. Ты и вправду репортер. Всего два дня в Украине, а уже в самой гуще событий. Я не встречал таких, — и он покачал головой.
Скорпион видел, как Кожановский очень быстро говорил что-то по-украински Славо и двоим из своих охранников, стоявшим за дверью квартиры, а затем все они ушли.
Когда Скорпион обернулся к Ирине, она смотрела на него.
— Знайте, я ни на грош не поверила тому, что мне сказали в агентстве Рейтер, — заявила она, держа в руке телефон. — Вы действуете не как журналист. Вы не интересуетесь политикой, не берете интервью ни у меня, ни у Кожановского, а настоящий журналист прыгал бы от радости, имея такую возможность. Кто же вы, черт возьми?
14
Центральный вокзал,
Киев, Украина
Ночь они провели в купе первого класса поезда, следовавшего в Днепропетровск. Две полки, узкие, как гробы, были расположены так близко друг к другу, что, когда они оба сидели, их колени соприкасались. Заледенелое окно было занавешено.
Ирина переоделась в шерстяные одежды, синтетическое пальто-пуховик и шерстяную шапку, надетую поверх парика со светлыми волнистыми волосами. Когда она встретила Скорпиона на платформе Центрального вокзала, тот с трудом узнал ее. Она заставила его вздрогнуть, потому что в светлом парике напомнила Алену на том снимке из театра. Скорпион также сменил облик. Вместо костюма и пальто на нем были толстый свитер, джинсы, лыжная куртка и шерстяная шапочка. В таком виде он совершенно не привлекал внимания.
Возвращаясь к разговору в квартире над пивной, она снова спросила его:
— Кто вы, черт возьми?
— Я именно тот, кем вы меня представляете.
— Вы из ЦРУ?
Он покачал головой.
— Откуда мне знать, что вы не работаете на противную сторону?
— Трудно представить себе, чтобы какой-либо человек, говорящий по-русски так же плохо, как я, мог работать на ту сторону.
Он помолчал, затем спросил:
— Почему вы ничего не сказали Кожановскому?
— Вы знаете почему.
— Чтобы уберечь штаб? Так ли это? — спросил он. — Хотите быть достойной отца?
— Из чувства самосохранения, — покачала она головой. — Вы сами сказали это, когда в первый раз встретились со мной. Следы приведут ко мне.
О том, что случилось на платформе, они не говорили. Там была толпа крепких парней с черными нарукавными повязками. Пока Скорпион и Ирина ожидали посадки, человек двадцать из них стали хватать людей на платформе. Одних они отпускали, другие стали кричать и вырываться. Сразу же завязалась драка. Группа отморозков окружила мужчину с женой. Они оторвали от него жену и стали избивать его кулаками. Тот упал на платформу. У одного из парней оказался в руках молоток, и он стал дробить руки и колени лежащего человека, который дико кричал от каждого удара. Наконец он ударил его молотком в лицо. Другие толпились вокруг потерявшего сознание человека и сквернословили.