Зима в Эдеме
Шрифт:
– Да, и они уже иилане", хотя еще совсем малы. Вы будете целый день стоять здесь с открытыми ртами, как изумленные фарги, или же поздороваетесь, предложите прохладной воды и свежего мяса? Так поступили бы самки. Или они умнее самцов?
Гребешок на голове Имехеи покраснел, он отложил оружие.
– Здесь так спокойно, что я позабыл уже о твоей резкости, самец-самка. Есть и еда, и питье. Мы приветствуем троих уродливых эфенселе.
Не без колебаний его примеру последовал и Надаске". Керрик облегченно вздохнул.
– Приятное
Оставалось только надеяться, что все будет хорошо.
Глава 24
Только миг саммадар был счастлив, увидев сразу обе части Керрик-саммада, явно старавшиеся держаться подальше друг от друга. Он выпряг мастодонта из травоиса и отвел под деревья, где слон с удовольствием захрустел свежими ветками. Теперь он создавал только проблемы – с воздуха его легко заметить. Выход был очевидным: слона убить, а мясо закоптить. Это придется сделать, но можно не торопиться. Вокруг и так одна только смерть.
Армун развела под ветвистым раскидистым деревом небольшой бездымный костерок, дети играли рядом с огнем. Ортнар уснул, Харл отправился на охоту, скользнув в лес с противоположной от иилане" стороны. Мир и спокойствие, время подумать. И поговорить с самцами. Стараясь держаться в тени, Керрик подошел к сооруженной самцами на берегу хижине. Особенно понравилась ему плотная, заросшая листвой крыша.
– Ваша работа? – спросил он. – Вы ее сделали, чтобы не было заметно с воздуха?
– Грубая сила самкам, разум самцам, – самодовольно проговорил Надаске", усаживаясь на хвост.
– Резать свежие ветви каждый день трудно, – добавил Имехеи. – Они сохнут, быстро меняют цвет. И мы нарезали шестов, а между ними посадили плющ.
– Дело разума, беспредельное-восхищение.
Слова свои Керрик подкрепил превосходными степенями. Двое самцов оказались в непривычных условиях, перед лицом трудностей, неведомых им в ханане. Они соорудили себе жилье и, судя по внешности, не голодали.
– Хороша ли охота?
– Мы мастера и в рыбалке. – Имехеи потянулся к яме, наполненной влажными листьями, и, пошарив в ней, извлек двух крупных пресноводных раков. – Ловим их… Хочешь есть?
– Потом. Голод-утолен.
– Куда вкуснее мяса, – проговорил Имехеи, передавая второго Надаске".
Острые конические зубы мгновенно расправились с раками. Оба самца с воодушевлением жевали, выплевывая кусочки панциря.
Надаске" первым закончил жевать и выплюнул остатки в кусты.
– Не будь их, мы питались бы хуже. Известно ли тебе, как готовят мясо? Мы вот не знаем.
Керрик жестом выразил отрицание.
– Я видел, как это делают в городе. Свежее мясо укладывают в баки с жидкостью. Она и преобразует его, но я не знаю, что такое эта жидкость.
– Вкусное-мясо-желе, – проговорил Имехеи, Надаске" жестами соглашался с ним. – Только его нам здесь не хватает. Но главное – свобода духа и тела.
– Видели ли
– Ничего! – отвечал Имехеи не без раздражения. – Мы не хотим слышать о нем. Мы здесь здоровые, сильные, знать не хотим о родильных пляжах. – Последние слова вышли неразборчиво – он выковыривал скорлупу рака из зубов. – Мы гордимся тем, что сделали, и часто говорили обо всем. Ненависть и смерть устузоу, погубившим наш город. Благодарность Керрику-устузоу, освободившему наши тела, защитившему нас.
– С многократной силой, – добавил Надаске".
Оба иилане" умолкли и застыли в благодарной позе. После проведенной среди парамутанов зимы самцы казались Керрику приземистыми и уродливыми: огромные когти и зубы, глаза, которые могут смотреть в разные стороны. Такими их видят тану, для него же они верные друзья, умные и благородные.
– Эфенселе, – не думая, проговорил Керрик, жестами подчеркивая благодарность и приязнь.
Их ответная симпатия была выражена без всякой задержки.
Возвращаясь в лагерь тану, Керрик ощущал важность совершенного им. Но чувство это было недолгим. Когда они разбили лагерь, он почувствовал, что мысли его устремляются к городу и судьбе его. Следовало бы собственными глазами увидеть, что там случилось. Он сдерживал нетерпение, понимая, что не может оставить вместе столь разные существа, пока они не привыкли друг к другу. Даррас не желала даже подходить к самцам и, увидев их, немедленно ударялась в слезы – горе ее еще не утихло. Ведь подобные им мургу погубили ее саммад. Харл подобно Ортнару относился к самцам с опаской.
Только Арнхвит не боялся иилане", они его тоже. Иилане" звали ребенка «маленький-безопасный» и «только-что-из-моря». Они понимали, что с Керриком мальчика связывает нечто глубокое, но, конечно, не могли уяснить, что общего может быть у ребенка и отца. Ведь иилане" рождались из оплодотворенных яиц в сумке самца и почти сразу же попадали в море. Они помнили только эфенбуру – тех, с кем выросли в океане. Но самцы и о тех днях мало что помнили, ведь их сразу же отделяли от самок. Арнхвит всегда сопровождал Керрика, когда тот отправлялся разговаривать с самцами: он усаживался рядышком, наблюдая за их извивающимися телами, и вслушивался в шипящие голоса. Это было так интересно.
Дни шли, тану и иилане" держались друг от друга на расстоянии, и Керрик перестал уже надеяться на успех. Как-то раз, когда все заснули, он попытался уговорить хотя бы Армун.
– Зачем мне эти мургу? – возмутилась она, окаменев всем телом под его ладонью. – После всего, что было, их можно только убивать.
– Но ведь самцы ни в чем не виноваты, они жили в городе как в заточении…
– Хорошо. Вот и свяжи их. А лучше убей. Я и сама могу это сделать, если ты не хочешь. Зачем тебе говорить с ними, что тебя туда тянет? Извиваешься всем телом, издаешь эти ужасные звуки. Незачем это делать.