На антикварных рынкахВстречались мне в бумагахВоенных лет открыткиИ письма из Гулага.Писавшиеся с болью,Достоинством и честьюТем, кто ушедших помнилИ тем, кто враз исчезли.Тут – крепкие объятия,Там – раненое сердце.Как гвозди из распятия,А ныне – для коллекций.Какими каталогамиОценишь боли схожие?Какими эталонами,Когда – мороз по коже!Смотрю на
те, что собраныИ дорожу которыми, —В них жизни за засовами —За штампами конторскими.Неважно, что помаркиИ труден глазу почерк —Лежат в соседстве с марками,Которых нет на почтах.Альбомные страницыПронзило их дыхание,Отсутствуют границыС тем, что отныне – давнее.А всё же не минувшее,Ведь душу жжёт понынеИ лучшее, и худшее,И то, что между ними.
«О, город мой, давным-давно не я ли…»
Незнакомым россиянам, зачисленным
властью в «иностранные агенты»
О, город мой, давным-давно не я лиЛюбил смотреть в рождественские дни,Как снегирями в мокрый снег нырялиТвоих автомобилей стоп-огни.О, город мой, давным-давно не мне лиНа Пресне или у Москвы-рекиПорою сквозняки печально пели.Твои, а не чужие сквозняки.О, город мой, мне так давно неведомНи свежий воздух твой, ни новый смог,Но сердцем я к твоим причастен бедам,А, значит, «инагентом» зваться б мог.Москва, Россия, мы давно не вместе,Не жалуясь же, впрочем, на судьбу,Быть «инагентом» счёл бы делом чести,Я говорю, имея вас в виду.
«Смотреть вперёд? Да, что же там увидишь!..»
Смотреть вперёд? Да, что же там увидишь! —Но, может, лучше терпкое винцоПить, вспоминая тех, кто, будто, в КитежУехав, не напишет письмецо.Или, покуда день лениво киснет,В туман сентябрьский солнце унося,Причёсывать растрёпанные мысли, —С растрёпанными дальше ведь нельзя.Одно лишь понимаю – нынче с толкуЯ сбит и малость, кажется, раскисСредь огоньков, разбитых на осколки,На мокрых тротуарах городских.Печальной скрипкой влажный ветер плачет,И шляется за мною по пятам,А наступивший вечер пуст и мрачен,Как выжженный пожаром Нотр-Дам.Мир без друзей пустеет понемногу,И вянут дни, как осенью цветы.С минувшим веком мог идти я в ногу,Но спотыкаюсь с нынешним, увы.
«Знать, эпоха не та…»
Знать, эпоха не таИли нравы не те, —Пустота, пустота, —Я один в пустоте.Город в лужах блестит,Тусклы лишь фонари.Сколько раз: отпусти, —Пустоте говорил.В лабиринтах пустыхЭтих улиц без чувств,Отпусти, отпусти, —В ночь глухую шепчу.Пустота по стопамТо за мной, то – во мне,А душа, как стакан,Где ни капли на дне.
В часы, когда для сердца нет комфорта,Припомни пруд, где лилии цветут,Чьи лепестки, как будто газ в конфорках,И там – поодаль, и поближе – тут.Они тебя наверняка согреют,Пускай не так, как в кухне иногда,Когда метель случалась и в апреле,Не выпуская землю из-под льда.Но не о том я времени и местеИли, вернее, о местах не тех,Где, зябнув в одиночку или вместе,Винить судьбу считали б, право, – грех.Нет, тут я о цветах, что были летом.Недавним. Только память оживи,Как сразу же появится в беретеМоне, японский мостик в Живерни.И будет снова воздуха дрожанье,Балет стрекоз, зависших над водой,Палитра сада – та, что, право, жаль лишь,Поскольку невозможно взять с собой.
2
Деревня в Нормандии, где жил и работал художник Клод Моне.
Володе Загребе, прощальное
Поэта – далеко заводит речьМ.Цветаева
Скрылся в небе верблюд крылатый,«Плач-парад» [3] отзвучал и стих.Под наркозом в больничной палате,Может быть, думал ты и о них.Как на марле кровавые сгустки,Мне казались твои слова,Словно с неким клеймом петербургскимИ дантесовского ствола.Прежде шутками, пусть горьковатыми,Всё же чаще был мечен твой слог.Только слишком далековатоЭтим летом всё унесло!А во мне, право, что-то треснуло…Да, такая вот карусель:Голова остаётся трезвая,Лишь глаза как трава в росе.
3
«Летающий верблюд» – роман В.Загреби, «Плач-парад» – видеозвуковая композиция, созданная на основе его стихов и существующая в нескольких версиях.
Август, 2021
Елена Улиссова-Пианко / Париж /
Родилась в Ленинграде. Живет в Париже с восьмидесятых годов. Окончила романское отделение университета имени Жданова. Защитила в Сорбонне диплом (D.E.A) по французской и сравнительной литературе. Преподавала русский язык в лицеях разных городов Франции. С 1994 года по 2010 год – активный член ассоциации Le Temps du tango. Устраивала вечера, давала уроки аргентинского танго. Опубликовала несколько статей о танце в La Salida, журнале ассоциации. Волшебство и магия художественной мысли и движения танца манили, давали дыхание и заманчивый поиск их соединения. Публикует рассказы в альманахе Из Парижска. Русские страницы (Париж). В 2020 г. рассказ о русских поэтах тридцатых годов в Париже опубликован в Тургеневском ежегоднике (Орёл). Награды: Лауреат Международного Конкурса им. Эммануэля де Ришелье 2020, премия Алмазный дюк в номинации Проза. Награждена памятной медалью 150-летие И.А.Бунина (Орёл).
Ледяная звёздочка
Посвящается моей маме, Надежде
Улиссовой, которая знала об этой
сказке, но не успела её услышать.
Мать-облако
Спокойная, безмятежная осень. Тихим днём на небе жемчужно белели облака. Медленные, они оставались подвижными и постепенно меняли свои очертания: то сжимались, то вытягивались, то распадались на части. Одно из них, окрашенное солнцем в розовато-жёлтые тона, сияло своей юностью, как будто устремлялось в вечность.
Однако ненастье неумолимо надвигалось, превращая облака в тёмные тучи. И как ни хотело облачко сохранить радостную молодость, ему приходилось лишаться светлых красок и темнеть.
«Только бы не попасть в число собратьев, оказавшихся в опасных местах, где воздух буен и капризен, только бы не разрешиться сплошным холодным ливнем», – думало оно, стремясь набирать силу в более стабильной атмосфере.
Страшно было подумать, что крошечные капельки, слившись вместе, могут превратиться в серую разрушительную жидкость. «Родить тяжёлый сплошной ливень, разрывающий опасные овраги и бросающий в потоки рек вырванные с корнем деревья? Нет-нет, надо было всеми силами избежать этого!» – мечтало облачко и обращалось к небесной богине Фриг:
«О всесильная богиня туманного чертога! Ты, что терпеливо прядёшь золотые нити, ветрами превращённые в оранжевые ткани, ты, что оберегала меня до сих пор, внемли моим словам! Помоги обратить накопившуюся во мне влагу в неповторимые кристаллики-снежинки!»
Затем оно молило Перуна:
«Ты, всемогущий бог Перун! Не дай мне истечь горькими слезами-дождём! Укроти ветры буйные, ветры буйные, суровые, помоги мне родить детушек, чтобы были все красавицы, чтобы все сверкали красками в день их первого полёта!»