Зимний излом. Том 1. Из глубин
Шрифт:
Его Величество готовился осчастливить весь мир. Не сейчас, но после того, как обретет силу Раканов. Робер столкнулся с сияющим голубым взглядом и отвел глаза. Альдо истолковал это по-своему.
– Робер, тебе бы пора уж и привыкнуть к успехам. Забудь все эти Ренквахи и Сагранны, не было этого. Не было, и все! О... – Сюзерен вздернул бровь. – Хочешь, я тебя экстерриором сделаю? А что? Маршал-экстерриор – это звучит! Раз уж ты спас меня от Мирабеллы с дочками и поверг в прах гайифского посла, то и самого Леворукого обыграешь.
–
– Будут, – хмыкнул сюзерен, барабаня пальцами по стеклу. – Тебе придется навестить посла Фомы. Он болеет.
– Ну и на здоровье, – посочувствовал незнакомому урготу Иноходец, – поправится – поговорим.
– Нет, пожалуй, ты все-таки маршал, – выпятил губу повелитель Золотых земель, – просветления у тебя бывают, не спорю, но ты слишком много думаешь о фураже и фок Варзов.
– Зато ты о них совсем не думаешь. – «Экстерриор, как же... Экстерриоры мутят чужую воду, а не свою». – Ты все еще собираешься купать горожан в вине?
– Ну и жадина же ты, – Альдо повернулся спиной к замерзшему садику, – ладно, твоя взяла. Угощать своих подданных я буду, но не в день коронации, а на следующее утро. И не по всему городу, а там, где за ними можно приглядеть. Будет что не так, виновным головы оторву. Доволен?
– О да, Ваше Величество, – рявкнул Эпинэ нарочито капральским голосом, рассмешив сюзерена и даже себя. – Ты что-то говорил об Урготе.
– Я намерен просить руки одной из дочерей Фомы, – лицо Альдо вновь стало серьезным и сосредоточенным, – и начинать переговоры нужно немедленно, потому что меч Раканов у Фомы.
– Закатные твари! – ругнулся Иноходец, в очередной раз позабывший о проклятой железяке. – Откуда ты знаешь?
– Больше ему быть негде. Неужели ты не понимаешь?
– Нет, объясни.
– Алва явился на мистерию в честь дня рождения Елены Урготской в костюме эория и с мечом Раканов, – сюзерен был от себя и своей догадливости в полном восторге. – Когда Ворона взяли, реликвии при нем не было, значит, он оставил меч в надежном месте. Где? В Кэналлоа и прочие бергмарки он не заезжал, а Фома – его союзник. Значит, меч в Урготелле. Воспользоваться им Алва не может, он не Ракан, но и выпускать из рук такое сокровище не станет.
Теперь ты понял, что сделал, вытащив меня из надорской петли? Дочь Фомы принесет нам не только золото, но и меч, а жезл у меня будет не далее как через четыре дня.
– Юнний согласился расстаться с подарком Эрнани Святого?! – Робер едва не свалился. – Не может быть!
– Может, – лицо Альдо стало мечтательным, – то есть не совсем расстаться. Жезл передан кардиналу Талигойи на время, но останется в Ракане навсегда, только это тайна.
– Разумеется, – подтвердил Иноходец. – Мы уже обманули гоганов, теперь собираемся обокрасть Эсперадора. Благородно, ничего не скажешь.
– Вернуть свое – не значит украсть. – Альдо поправил шпагу. – Будем надеяться, дамы готовы нас принять. Жаль, твоя кузина никак не поправится.
– Лекарь думает, это последствие потрясений. – Сестру нужно вытащить из Олларии, но куда? – Катарине нужны покой, прогулки, укрепляющие отвары.
– Прогулки зимой? – фыркнул Альдо. – Женщине, которая все время мерзнет?! Лекарей с их советами нужно вешать.
– Скажи Айнсмеллеру, – не выдержал Робер, – он будет в восторге.
– Всему свое время, – Альдо значительно подмигнул. – Жених, поправь манжеты.
Робер повиновался – манжеты и впрямь смялись. Стукнули алебардами полуденные гимнеты в лиловом, запахло цветами, куда-то метнулись толстая дама и две девицы – тощая и рыжая. Альдо стремительно миновал затканную азалиями приемную и самолично толкнул белым сапогом полуприкрытую ореховую дверь.
– Сударыня, как вы себя чувствуете? – Короленыш вырядился в белое с золотом, а рубашка и перья на шляпе были алыми. На радость Дому Молний, надо полагать.
– Благодарю, Ваше Величество, – пролепетала Катарина Ариго, – со мной все хорошо.
– Но вы очень бледны, – Альдо галантно взял повисшую тряпочкой лапку и поднес к губам, – очень.
– Ваше Величество, – покачала головой госпожа Оллар, – кузен подтвердит, я всегда была бледной, а румяниться в моем положении неприлично.
И еще румяна мешают изображать умирающую козу. Румяных мужчины волокут в постель, бледным целуют руки. Такова жизнь: на лебедей любуются, кур едят, а те, кто этого не понимает, – дуры.
Принц отпустил безвольную ручку и уселся напротив Катарины, герцог Эпинэ остался стоять. Разряженный красотун походил на жениха куда больше своего темноглазого спутника, у которого явно что-то болело. Если не пузо, то душа.
– Сударыня, – Ракан поправил роскошную золотую цепь, – я был бы счастлив видеть вас чаще, но государственные дела отнимают слишком много времени. Герцог Эпинэ подтвердит, что Талигойя требовательней самой настойчивой возлюбленной.
– Короли не принадлежат себе, – согласилась супруга Фердинанда, – так было и так будет.
– Вы испили из этой чаши, сударыня, – короленыш закатил голубенькие глазки, – и вы меня понимаете, но даже короли имеют право на радости. Я счастлив, что мой друг и ваш кузен избрал своей спутницей Айрис Окделл. Союз внука великого Гийома и дочери Эгмонта воистину предвещает победу. Узурпатор и его прихвостни лишили Айрис отца, и я пришел сказать, что заменю его во время свадебной церемонии.
– Милая Айрис, – Катарина коснулась застывшей на своем пуфе фигурки в пунцовом, – ты слышишь? Его Величество оказывает тебе высокую честь.