Зимняя коллекция детектива
Шрифт:
…А вдруг он не умер?.. Вдруг его еще можно спасти?
Собака, какой бы сильной она ни была, не может одолеть трех волков сразу. Они напали подло – трое на одного, и Вик сражался, как он сражался! Но разве он мог победить один – троих?
Алла бросилась в дом. Там было очень светло, зажжены все лампы. Кровавый след тянулся по коридору в сторону «медицинской» комнаты, возле которой толпился народ. Алла, ни на кого не глядя, растолкала людей и ворвалась внутрь.
Пес лежал на кушетке под сильным светом, вытянувшись, совершенно неживой. Пасть оскалена, глаза закрыты. Зоя Петровна неподвижно стояла рядом. Павел ощупывал его, руки у него были красными от крови.
– Марина, – позвала Алла и оглянулась. – Где Марина?!
– Я здесь, пропустите.
Она вошла и бесцеремонно оттеснила Зою Петровну.
– Вика волки порвали, – зачем-то сказал Павел. – Ранен он.
– Я вижу.
В мгновение ока Марина превратилась из строгой молодой дамы во врача. Лицо у нее стало сосредоточенное. Очень аккуратно и четко, по очереди приподнимая лапы, она осмотрела собаку. Оттянула веки и заглянула в зрачки.
Из коридора протолкался Марк, а за ним Женька.
– Шприц с обезболивающим, быстро. Нужно дать наркоз. Есть что-нибудь такое?.. – спросила Марина.
Загремели стеклянные двери шкафов, вспыхнув, от чистого стекла отразился свет ламп. Не глядя, Марина нажала на педаль, и кушетка плавно пошла вверх.
– Инструменты. Мне нужны инструменты.
– Он жив?
Она даже не взглянула.
– Я ничего не обещаю, но попробую.
Она все осматривала раны, страшные, рваные, из которых уже не текла кровь, а изнутри просвечивало что-то белое, влажное. И это белое и влажное означало, что волки изодрали Вика до самого нутра, разворотили, распороли.
– Кто может мне ассистировать?
Павел кивнул ей снизу вверх. Короткими молниеносными движениями он доставал из круглой блестящей бадьи хромированные хирургические инструменты и раскладывал на столе.
– Хорошо. Остальные пусть выйдут.
– Алла, уведи людей.
Странное дело, но все послушались. Последней вышла Зоя Петровна и застыла в дверях, как часовой.
– Чего-то я ничего не понял, – спросил Степан. – Что случилось-то?
– Волки напали, – морщась, ответил Марк. – Пойдемте в кухню.
– На тебя?! – удивился Диман.
– На Вика. Есть тут один волк-убийца. Нападает просто так. Лосят перерезал тьму. Ладно бы голодный был!..
Они все ввалились в кухню, и Марк попил воды из чайника. Вода проливалась ему за воротник. Он поставил чайник и вытер лицо.
– Мы услышали, что они напали, я выстрелил, и мы побежали. Но не успели. Они далеко были.
– А… Вик?
– Одного загрыз, а двое его порвали. Их Павел пристрелил. Я, когда стрелял, уверен был, что они разбегутся. Но они кровь уже почуяли.
– Где собаке с тремя волками справиться, – тихонько сказал Сергей Васильевич. – Не горюй, парень! Собака все же не человек.
– А чего вы его раньше не застрелили, волка этого? – спросил Диман. – Если знали, что он нападает и всякое такое?
– Мы пытались, – отрезал Марк. – Паша сколько раз на него ходил! Волк хитрый и подлый, сволочь. Ал, ты молодец. Не струсила.
Алла покивала, принимая его похвалу. И она и Марк думали только о том, что происходит сейчас за дверью медицинской комнаты.
– Марина хороший врач, – отвечая своим мыслям, сказала она. – Оперирующий хирург. Женщин-хирургов мало, а она… работает.
Женька подошла и взяла Марка за руку.
– Ты бы переоделся. Мокрый весь.
В кухне неслышно материализовалась Зоя Петровна, и все замерли и уставились на нее. Она включила электрический чайник, чего не делала ни разу за все это время.
– Воды надо, – проинформировала она. – Подам.
…Держись, думал Марк про свою собаку. Держись, Вик!.. Ты олимпийская собака, а нас с тобой просто так не возьмешь. Ты живешь с нами, делишь с нами тренировки, испытания, трассу. Ты лучше всех ориентируешься в тайге. Ты здоровый молодой мужик. Тебе всего три года, у нас с тобой вся жизнь впереди! Мы с тобой должны пройти все наши километры, пристрелять все винтовки, поразить все мишени. У нас впереди Игры, и я буду сражаться и бороться, а ты ждать меня здесь. А потом я прилечу, и, заслышав вертолет, ты наставишь уши и закрутишь свой необыкновенный хвост и побежишь встречать, и я, выпрыгнув из кабины, стану трясти тебя за уши и говорить, что ты собака, ты собака!.. А ты будешь прыгать и ставить лапы мне на плечи, и твои маленькие медвежьи глазки будут смотреть на меня с веселым лукавством. А впереди у нас весна, и ты полезешь во все ручьи, и станешь гонять по деревьям белок и пугать куропаток, а потом блаженно валяться на согретом солнцем крыльце, разбросав лапы, а с крыши будет капать веселая ледяная вода.
Все это будет, будет, ты, главное, сейчас держись!..
– Как он дрался, – простонал Марк. – Как он боролся!..
Заставил себя подняться и ушел. На лестнице тяжело прозвучали его шаги, хотя обычно он бегал вверх-вниз легко и весело.
Женька ушла следом за ним, и Алла, выглянув из кухни, обнаружила, что она, пригорюнившись, сидит на ступеньках лестницы.
– Ты понимаешь, Женька, – сказала ей Алла. – Я ведь даже сообразить ничего не успела. Куда Павел полетел на этом снегоходе, зачем!.. И Вика не узнала. Он был совершенно бурый, а Вик-то белый. Он стал бурый от крови.
– Как вы думаете, – спросила Женька, – он поправится?
– Я не знаю.
– А к Марку сейчас можно пойти?
– Лучше не надо, Жень. Мы… потом.
Она вернулась в кухню и стала заново растапливать погасшую плиту. За окнами вечерело, сумерки ложились на лес, лазоревые, чистые.
Пришел Петечка, постоял возле нее и сказал:
– Жалко собаку. Хорошая собака была.
– Замолчи, – велела Алла. – Они там стараются, а мы тут уже все решили, да?..
– Чего там решать, Алла Ивановна, – Петечка махнул рукой. – Вы ведь все понимаете, но прикидываетесь! Вы прикидываетесь святой, вам так больше нравится. Вы хотите всем показать, что верите в чудеса, а на самом деле знаете, что никаких чудес не бывает. И волшебных исцелений тоже не бывает.
Алла молча подкладывала дрова в плиту.
– И вот еще что, – тут Петечка уселся на стул верхом, как обычно садился Марк. Видимо, Петечке нравилась эта его манера. – Когда зарезали Виноградова, мы все не так страдали и убивались, правда ведь?.. Вот ведь человеческая подлость!.. Нет, мы сделали вид, что нам есть до этого дело, но нам было наплевать. Вернее, нас это касалось только в смысле подозрений – как бы не заподозрили кого-то из нас. А когда собаку волки порвали, так мы сразу стали такие добрые! Понимаем, сочувствуем, чуть не плачем! Выходит, мы скоты, да?