Зимняя коллекция детектива
Шрифт:
И Вик умрет, обязательно умрет, вот увидите!..
Петечка швырнул апельсин, двинул сковороды и выскочил в коридор. И столкнулся с Марком.
– Поздравляю! – выкрикнул Петечка ему в лицо. – Ваша взяла! Чемпион по всем вопросам! Трахнул девчонку под шумок, пока все вокруг собаки танцевали и…
Марк очень аккуратно и легко взял его за руку и за шею и прислонил к стене. Странное дело, Петечка совсем не мог вздохнуть.
– Ты что, мальчик? – спросил Марк тихо. – Белены объелся?
Из кухни выглянул второй головорез и тут же скрылся. Петечка сглатывал и косил на Марка налитым кровью глазом.
Вся сцена казалась ему ненастоящей, как будто кино показывали. Впрочем, Петечке было не до кино.
Марк еще подержал его за шею, потом отпустил. Петечка подышал ртом.
– Вам все можно, да? – спросил он с ненавистью. – Ну, как же, олимпийский чемпион, звезда мирового спорта!..
– Пойди глинтвейна выпей, – предложил Марк миролюбиво. – Поможет. А не поможет, так хоть расслабишься.
Петечка ушел в «комнату мальчиков», повалился на свой диван и немножко полежал. У него все болело внутри – от жалости к себе, от жалости к собаке Вику, от ненависти к Женьке. Ему хотелось скрючиться, свернуться, завязаться в узел – может, так будет меньше болеть?..
Так нечестно, нечестно, повторял он про себя. Так нельзя, нельзя!..
Легкая рука погладила его по голове, и он понял, что Алла Ивановна явилась – утешать. Он понял и даже не повернулся. Так нечестно, так нельзя! Не приставайте ко мне!..
– Петь, – сказала Алла Ивановна Женькиным голосом, – ну что с тобой такое?..
Он вскочил. Женька сидела на краю дивана с большой кружкой в руках.
– Уходи отсюда, – велел он и тяжело задышал. – Пошла вон!..
– Я уйду, уйду, – торопливо согласилась Женька. – Только ты меня послушай. Я целых три года не могла его увидеть, понимаешь?.. А до этого сразу после травмы я его прогнала. Он бы не ушел, но я его обманула, понимаешь?..
– После какой травмы? – спросил Петечка глупо, как будто это имело хоть какое-то значение.
Женька с готовностью задрала брезентовую штанину. Женькина нога была длинная, сухая, очень красивая, щиколотка тонкая, тоже очень красивая. На щиколотке давний шрам, уже побелевший и как будто остывший. Петечка посмотрел на ногу, а потом ей в лицо.
Она несколько раз кивнула.
– Я сюда пришла, чтобы увидеть Марка, – сообщила она негромко. – И поговорить с ним. Ну, если он согласится со мной разговаривать! Я же не знала! Три года – это очень долго.
Тут он вдруг сообразил, что она городит какую-то несусветную чушь.
– Что ты врешь? Вы что… давно знакомы?
– Давно, Петь. Мы на соревнованиях познакомились, в Чехии.
– На каких соревнованиях?
– По биатлону. Я тогда еще каталась.
– Что ты делала?!
– Занималась биатлоном. Я тогда в первый раз за сборную выступала, ну а Марк уже был чемпион.
Про его чемпионство Петечка ничего не желал слушать.
– Подожди, у тебя же папа!.. И Швейцария.
– Я в интернате выросла. Только не в Швейцарии, а в Угличе, Петь. Папа мой умер давно. Я маленькая была, восемь лет. Родных никого не осталось, вот и отдали меня… в интернат. Я там начала на лыжах кататься, меня в сборную взяли, и мы с Марком познакомились. Я правда, Петь, очень его люблю.
Конец ознакомительного фрагмента.