Зимняя роза
Шрифт:
– Делайте, что я вам сказала.
Индия поспешила к шкафчику с лекарствами и, открыв стеклянные дверцы, схватила оттуда пузырьки с хинином, хлороформом и карболовой кислотой. Оттуда она заскочила в кладовую, где взяла таз, иглы, хирургическую нить, ножницы, термокаутер и шприц. Все это она сложила на поднос. На обратном пути Индия взяла еще один таз, памятуя, что не все спокойно переносят запах паленого мяса.
Вернувшись к койке номер один, она услышала разговор спутников Мэлоуна. Томми говорил Фрэнки, что Сиду нужна отдельная палата. Держать его в общей – чистое безумие.
– Докторша сказала, что пока он останется здесь. Значит, так тому и быть. А в его состоянии ты виноват, Томми. Я еще два дня назад говорил, что его надо везти к врачам.
– Ошибаешься, Фрэнки! Я тут ни при чем. Он сам говорил, что ни в какую долбаную больницу не поедет.
– Посторонитесь! – крикнула Индия.
Фрэнки отошел. Индия шумно опустила поднос на столик рядом с койкой Сида. Спутникам Мэлоуна удалось его раздеть, и теперь они заворачивали его во влажные простыни.
– Не забудьте и голову обернуть, – распорядилась Индия.
Она быстро вымыла руки и наполнила один таз горячей водой. Вернувшись, она ногой пододвинула табурет. Сид к этому времени был полностью завернут в холодные влажные простыни. Его била дрожь.
– Как это произошло? – спросила Индия.
Приподняв Сиду голову, она сумела протолкнуть ему в рот дозу хинина, чтобы унять жар. Томми и Фрэнки слышали вопрос, но молчали.
– Я врач, а не полицейский. Меня не касается, чем занимался мистер Мэлоун в момент ранения. Но я должна знать, каким образом и когда это случилось.
– Миссус, а вы можете ему помочь?
– Именно этим я сейчас и занимаюсь.
– Он упал в реку и ударился о сваю. Она-то и распорола ему бок.
Индия покачала головой. Только бы не в Темзу. Во всем Лондоне не сыщешь места грязнее.
– Сколько времени он пробыл в воде?
– Около двух часов.
– Когда?
– В субботу, поздним вечером.
Сегодня вторник. Значит, инфекция уже три дня пирует на теле Мэлоуна.
– А почему вы его раньше не привезли?
– Вы можете его вылечить? – вместо ответа спросил Фрэнки.
– Попытаюсь. Состояние у него очень тяжелое. Рана имеет гангренозный характер.
– Он должен получить самый лучший уход. Мы заплатим. Пусть его перенесут в отдельную палату. Незачем ему лежать на этой паршивой койке, среди шума и воплей, – заявил Томми.
– Сейчас мне удобнее работать здесь. Перемещением займемся позже.
– Но ему обязательно нужна отдельная палата. И чтобы тихо было.
– Будете мне мешать, сделаете ему только хуже. – Индия смочила хлороформом марлевый тампон.
– Не суйся не в свое дело, Томми. Она знает лучше нас, – сказал Фрэнки.
Индия поднесла марлю ко рту и носу Сида. Выбранная ею концентрация притупляла боль, но не погружала в сон. Сид был слишком слаб. Он попытался отвернуть голову, но Индия крепко прижимала тампон. Через несколько секунд она убрала марлю и повернулась к Беттсу:
– Вы будете держать его за правую руку так,
– Что? Это еще зачем? Что вы собрались делать? – занервничал Томми.
– Удалять омертвевшие ткани. Советую вам не смотреть.
Индия взяла новый кусок марли, свернула и затолкала Сиду в рот. Потом села и стала обрабатывать его рану карболкой. Сид сжался, затем попытался вырваться из рук своих парней.
– Слушайте, миссус, не могу я его держать, – признался Томми.
– Можете. И держать надо крепко.
Томми не внял совету Индии, и буквально через несколько секунд его начало выворачивать.
– В таз, – бросила ему Индия, даже не взглянув.
Томми перестал для нее существовать, равно как и остальные, включая ее саму. Остался только ее противник – инфекция. Чудовищная инфекция. Промывкой и очисткой раны гангрену не остановишь. Внешний слой мышц начал чернеть. Его придется срезать. Индия трудилась больше часа, осторожно продвигаясь по всей длине раны. Ее проворные пальцы умело отсекали омертвевшие куски, стараясь не оставлять даже пятнышка гнили и ставя заслон на пути гангрены. Она чувствовала, как с каждым вдохом и выдохом расширяются и сжимаются ребра Сида. Индия внимательно вслушивалась, нет ли хрипов и бульканья. Каждые нескольку минут она дотрагивалась до запястья Сида, проверяя пульс и оставляя кровавые отпечатки на его бледной коже. Кровь Сида затекала ей под ногти, струилась по костяшкам пальцев и тыльным сторонам ладоней, попадая в рукава.
Она едва замечала, что спутники Сида частенько сдвигались, когда то одного, то другого выворачивало в таз. Когда она поднесла острие термокаутера к окончанию вены, Фрэнки пробормотал, что она не женщина и никак не может быть таковой. Единственным, кто не издавал никаких звуков, был Сид. Он вгрызался в марлевый валик, вздрагивал и напрягался, но ни разу не вскрикнул. Ни разу. Индия знала, какую неимоверную боль он должен сейчас испытывать, и удивлялась его стойкости.
Посчитав, что она сделала все возможное и инфекция больше не будет расползаться, Индия подравняла рваные края раны и наложила швы. Сшивание подвигалось медленно. У Сида на спине и боках хватало участков вздутой, огрубелой кожи. Шрамы. Индия уже видела такие шрамы на теле мужчин, побывавших в тюрьме. Она перевела взгляд на лицо Сида, проверяя цвет. К ее удивлению, Сид смотрел на нее, и глаза у него были вполне ясные и осмысленные. Наверное, следствие боли, подумала Индия. Боль вернула его в сознание.
– Напрасно я тогда вытолкал вас из заведения Тедди Ко, – выплюнув марлю, хрипло произнес он. – Вы нашли потрясающую возможность отомстить.
– Очень сочувствую, что доставила вам боль, мистер Мэлоун, – сказала Индия. – Я не рискнула добавить к хлороформу наркотики. Вы слишком слабы.
Голова Сида откинулась на подушку. Индия снова измерила ему температуру. Полоска ртути осталась на прежнем месте. Индия велела Фрэнки и Томми снять простыни. Придется заново мочить их в холодной воде и заново обертывать пациента. Еще одна попытка сбить температуру.