Зимняя роза
Шрифт:
– Как это «ни слова»? Боуси, ему никто еще не говорил, какая он задница? Так я скажу! – заявил Фрэнки.
– Послушай меня, Фрэнки, тебе и остальным ребятам в ближайшее время придется быть очень осторожными.
– Говори яснее!
– Ходят слухи, что досточтимый мистер Литтон вознамерился арестовать Сида за «Крепость». Но у него нет ни доказательств, ни свидетелей. Поэтому он и полиция будут искать малейшую зацепку, чтобы сцапать нашего парня. Будьте осторожны. Никаких опрометчивых поступков. На этот раз вам повезло. В другой может не повезти.
– Проснись же! – Сюзи щелкнула пальцами перед Фрэнки. – Поднимайся
Но настроения кувыркаться в постели у Фрэнки не было. Его радовало, что стараниями Боуси их так быстро выпустили. Однако радоваться по-настоящему, зная, каково сейчас Сиду, он не мог. Состояние Сида тревожило его сильнее, чем этот недолгий арест.
– Сюзи, хватит меня дергать. Как ты это себе представляешь? Я буду тискать девчонку, а думать о том, что мой хозяин умирает в больнице?
– Ты когда-нибудь прекратишь? Сид не умирает.
– Ты его не видела! Он просто загибается. Напрасно я его послушался. И Томми еще подпевал. Надо было стразу брать его в охапку и везти к врачу.
– Выкарабкается он. Сид слеплен из крепкого теста. Он выжил на лондонских улицах. Скольких парней обломал у Денни Куинна. Не сломался в тюрьме. А сколько стычек было у него с полицейскими, Шиханом Котелком, Билли Мэдденом и еще черт знает с кем. Столько пройти, чтобы загнуться на больничной койке? Не верю.
Фрэнки уставился на недопитое пиво:
– Сюзи, у меня никого нет, кроме него. Если с ним что случится, я просто не знаю, как жить дальше.
Сюзи сочувственно кивала. Она знала историю Фрэнки. Да и все остальные – тоже.
Сид спас Фрэнки жизнь. Осиротев в десять лет, мальчишка попал в работный дом, откуда через месяц сбежал. Потом почти два года жил на улицах. Правильнее сказать, выживал. К тому времени Фрэнки освоил ремесло карманника и был успешным воришкой. Но однажды он залез в карман Сида. Фрэнки и понятия не имел, что лезет в карман к самому Мэлоуну, иначе не посмел бы. Он пустился наутек, одолел половину улицы и уже радовался удаче, когда Сид его настиг, поднял в воздух и практически зашвырнул внутрь «Баркентины». Никогда еще Фрэнки не молился так истово. Не о спасении шкуры. Он понимал, что его песенка спета. Фрэнки молился о том, чтобы Мэлоун оборвал его жизнь быстро и без мучений.
Но вместо расправы Мэлоун повел с ним разговор. Сид признался: если бы не сунул руку за бумажником, так бы и не узнал, что бумажник украли. Он попросил Фрэнки повторить трюк. Фрэнки повторил, и изумленный Сид признался, что ничего не почувствовал.
– А у тебя талант, парень, – сказал он Фрэнки. – Умеешь работать чисто.
Эти слова Фрэнки помнил по сей день и дорожил ими.
Потом Сид попросил его рассказать, кто он и откуда. Выслушав, махнул Дези, чтобы принес еды. Спустя час Фрэнки, готовившийся в покойники, был по-прежнему жив. Мало того, он наелся до отвала и обрел крышу над головой, получив койку на чердаке «Баркентины».
Это было шесть лет назад. Сейчас ему стукнуло восемнадцать, и он давно не вел жизнь озябшего, голодного уличного мальчишки. Видя его, люди торопились отойти в сторону. Владельцы пабов, куда он заходил, учтиво спрашивали, чего он желает съесть и выпить. Портные снимали с него мерку, чтобы сшить одежду по фигуре. Парикмахеры его стригли и брили. Для друзей он был Безумным Фрэнки, но для остальных – мистером Беттсом.
Сид подарил ему совершенно
Учеба давалась Фрэнки нелегко. Какое-то время казалось, что он шагу не может ступить, чтобы не ввязаться в драку. Дези врачевал ему сломанный нос, разбитую челюсть, ухо, которое едва не оторвали. Фрэнки помнил, как однажды ночью сидел у стойки с распухшей физиономией и едва видел заплывшими глазами. Дези наливал ему виски, чтобы унять боль. Сид присел рядом и спросил, с кем и из-за чего он сегодня сцепился. Фрэнки рассказал, как один из парней Билли Мэддена косо посмотрел на него. А потом… среди опрокинутых столов замелькали кулаки.
Мэдден контролировал лондонский Вест-Энд. Собирал дань с публичных домов и игорных притонов и не брезговал грабежом богатых особняков. На этом сколотил круглую сумму, но жаждал большего. Он хотел прибрать к рукам и Восточный Лондон со складами, причалами и громадными богатствами, плывущими по реке. Мэдден постоянно отправлял туда своих парней, так сказать на разведку. Фрэнки от этого зверел.
Сид выслушал его рассказ, потом сказал:
– Но причина-то не в парнях Мэддена, правда? Их слова и делишки не имеют особого значения. Причина в тебе, Фрэнки. Ты сердит. Фактически не знаешь удержу своему гневу. Он терзает тебя изнутри, делает полубезумцем. Так?
Слыша это, Фрэнки чувствовал, будто Сид заглянул ему в самую сердцевину. Увидел пьяную мать, которая погибла, споткнувшись перед проезжавшей каретой. Увидел начальницу работного дома, избивавшую его до бесчувствия. Увидел тамошних мальчишек, укравших у него еду, башмаки, одеяло. Ответить Сиду он не мог. Распухший язык не ворочался во рту.
Сид и не требовал ответа. Он встал и похлопал Фрэнки по плечу:
– Хочешь отомстить за обиду? Тогда учись управлять своим гневом. Не позволяй ему управлять тобой.
Фрэнки старался. Теперь ему удавалось контролировать гнев. Не всегда, но большую часть времени. Он начал смотреть на события так, как смотрел на них Сид. Иногда лучше сидеть и помалкивать. Пусть какой-нибудь дурак бахвалится, что спер пять фунтов, и попадает в тюрягу. А ты выходишь из укромного местечка вроде «Крепости» с двумя тысячами в кармане. Этого молодца сгрибчили, поскольку нашлась куча свидетелей. Зато ты обделал все так чисто, что полицейские только в затылках чешут.
Фрэнки слушал и учился. Ответом на заботу Сида стала его преданность и… любовь, хотя Фрэнки никогда не произносил это слово. Сид стал для него всем: отцом, братом, хозяином, другом. Для Фрэнки не было большего счастья, чем находиться рядом с Сидом. Скажем, вскрывать замок. Или взламывать сейф. Или обсуждать новое дело. Это была настоящая жизнь.