Зимняя сказка.Дилогия
Шрифт:
Меня и до этого раздражал запах, витавший в атмосфере, а, зайдя в помещение, я понял, что до этого были ещё цветочки. Несмотря на то, что окна все были разбиты, в зале всё провоняло мертвечиной. В распахнутой двери подсобки, на лавке скрючились два мумифицированных трупа, всё вокруг было забрызгано, уже давно высохшей, субстанцией.
— Блевотина, — сразу же подумалось мне, — наверное, здесь произошло то же самое, последствия чего мы видели уже не раз. Люди отравились ядовитым вулканическим газом. И, по-видимому, концентрация его здесь была сильнее, чем в наших широтах.
Превозмогая отвращение, я начал таскать на улицу, обнаруженные баклажки с водой, больше там брать было нечего. Всего из этого магазинчика мы
В торговом центре, который был частично разрушен, пахло ещё хуже, чем в предыдущем магазине. Смрад стоял просто невыносимый и мы, даже не осматривая другие уцелевшие отделы, сосредоточились только на выносе воды из здания. Всего баклажек набралось штук сто пятьдесят. Мы, встав возле этой кучи бутылок, начали размышлять, куда мы всё это распихаем. Я понимал, что загрузившись топливом, мы не в состоянии будем увезти и этот груз тоже. Нам и так пришлось бросить наши сани, когда закончился снег, оставили и наши тёплые полушубки, снегоуборщик и половину пустых бочек. Единственное, что переложили из саней в кузов УРАЛа, это квадроцикл. Пока я так думал, мой взгляд остановился на стоящем невдалеке, здоровенном пикапе, внедорожнике марки "Шевроле"
Подтолкнув плечом, стоящего рядом Володю, я сказал:
— Интендант, сделаю я, пожалуй, тебе царский подарок! Помнишь, мы с Мастером загубили твой "Шевроле"? Так вот, я тебе дарю вот это!
И я протянул руку в сторону стоявшей машины, после чего, добавил:
— Видишь, это тоже — "Шевроле", только он побольше, чем твой и колёса у него, видишь, какие толстые, наверное, это специально для движения по пустыне. И вон, смотри, на бампере установлена даже лебёдка.
Народ сразу понял, к чему я клоню, что нам нужно подобрать ещё транспорт в нашу колонну. К моему случайному выбору все отнеслись положительно, а Коля сразу же полез вскрывать это изделие американского автопрома. Лазить по мёртвому городу и подбирать другую, пускай и более грузоподъёмную машину, никому не хотелось.
Бегло осмотрев автомобиль, Николай заявил:
— Да! Тачка очень даже ничего, почти новая, на спидометре всего одиннадцать тысяч километров. Нужно подгонять сюда ГАЗон и тащить её на заправку, я там видел эстакаду. Загоним её туда, заменим масло, проверим все снизу, если что нужно, заменим, и, я думаю, поставив аккумулятор, который мы сняли с заправщика, с буксира мы её заведём. Но часа три на это всё потратить придётся.
Я, оглядев всех присутствующих, спросил:
— Ну что, никто не против, приватизировать эту машину?
В ответ раздались только одобрительные возгласы.
После этого, мы начали действовать. Четверо стали помогать Коле, реанимировать пикап, остальные занялись заправкой наших пустых ёмкостей топливом. Кстати, насосы на заправке оказались в полном порядке, и мы закачали полные цистерны солярки и две бочки бензина, примерно, за два часа. Потом покрутились вокруг эстакады минут тридцать, пока ребята не закончили ТО "Шевроле". Затем Сергей, управляя ГАЗоном, взял на буксир пикап и потащил по асфальтовой дороге. Обратно они уже приехали раздельно. Из кабины внедорожника вылез улыбающийся Володя, подойдя, он хлопнул меня по плечу и сказал:
— Тачка — просто зверь! Ну, ты, Батя удружил, я просто тащусь от этого пикапа, по сравнению с моим старым "Шевроле", движок у этого работает тихо и ровно, хотя он намного мощнее.
Я усмехнулся, положил ему руку на плечо и ответил:
— Понимаешь, Вова, ехать на нём придётся не тебе, а девчонкам, не посадишь же их за руль УРАЛа. Так что, придётся тебе закатать губки обратно.
Нисколько не обижаясь, он произнёс:
— Да
И счастливо засмеялся.
После всех этих дел, загрузив пикап водой, наш караван двинулся из города опять в пустыню. Хотя было уже поздно и начинало смеркаться, мы ещё не ужинали. Было решено, чтобы не дышать этим трупным запахом, отъехать подальше в пустыню и там уже встать лагерем. Все очень хотели хоть немного передохнуть и выспаться на своих спальных местах. Кроме этого, после посещения этого города мёртвых, ужасно хотелось принять на грудь немного сорокаградусной. Мы ехали до наступления полной темноты, а всё потому, что Флюр не хотел начинать наш ужин при свете солнца. Он говорил:
— Мы находимся в той стране, где действовал закон Шариата и нужно уважать обычаи этих мест, даже если здесь не осталось никого в живых. Если уж и будем грешить, то нужно это делать под покровом ночи.
Каждый из нас прочувствовал эти слова, никто не хотел своими действиями оскорбить усопших. Поэтому, мы и встали на ужин поздно вечером.
В этот поздний вечер у нас стол ломился от белой рыбы и чёрной икры, к сожалению, это было в последний раз. Вся рыба, которая была не отварена или не закопчена — протухла. Икра ещё держалась, но, чувствовалось, ненадолго. Весь вечер мы обсуждали наш дальнейший маршрут. После того, как путь на Аравийский полуостров был перекрыт радиацией, весь наш план полетел в тартарары, нужно было разрабатывать новый маршрут.
Споры велись до хрипоты, со стуками кулаками по столу, они стихали только иногда — когда разливалась по рюмкам водка, но потом, возникали снова. Эти споры велись бы, наверное, до утра, если бы не выступил, до этого сидевший молча, Миша, он сказал:
— Я, конечно, понимаю, что за время своей жизни в рабстве, я очень отупел и многое забыл, но очень хорошо помню последний свой полёт в Африку с гуманитарным грузом. Тогда мы прилетели в Эритрею, на гуманитарную базу ООН. Там мне очень понравилось, природа — просто чудо: территория базы граничила с Национальным парком, находилась на небольшом плоскогорье, обдуваемая ветром с гор. Даже при сильной жаре внизу, у моря, там, на территории базы, было очень комфортно. До пляжа на Красном море нужно было добираться на машине не больше часа. Ближайший город Массая находился километрах в семидесяти от этого места. На этой Ооновской базе была прекрасная инфраструктура, большая многоэтажная гостиница для сотрудников миссии и для командированных. Кроме больших складов, аэродрома, центра космической связи и госпиталя, там находился небольшой сельскохозяйственный колледж, где обучались аборигены из Эритреи и Эфиопии.
Последний раз я там пробыл четыре дня, и всё это время чувствовал себя, как в раю.
Вся эта информация заинтересовала не только меня. Наши споры прекратились, и мы устроили Мише форменный перекрёстный допрос, который длился не менее двух часов. И, наконец, в два часа ночи был окончательно решён вопрос о конечной цели нашего путешествия. Этой целью стала Эритрея, база ООН недалеко от города Массая. После этого мы успокоились и разошлись по своим местам.
На следующий день мы отправились в дальнейший путь только в двенадцать часов дня. После вчерашнего застолья решили не спешить, гнать наперегонки с быстро повышающейся температурой, уже не имело смысла. Эту гонку мы, можно считать, выиграли. Поэтому, практически весь путь до самой Эритреи мы проехали безо всякой суеты, более или менее спокойно. Из всех этих двух недель движения в памяти осталось только форсирование реки Нил. На это мы потратили четыре дня, хотя переправлялись по ещё сохранившемуся понтонному мосту. Но пришлось его немного подремонтировать и укрепить. Смутно помнится наша очередная заправка на территории Судана и чуть яснее то отвращение и ужас, который испытали, когда выехали на побережье Красного моря.