Зимняя сказка
Шрифт:
Граф покосился на запряженную лошадь. Она выглядела несколько уставшей, но по крайней мере молодой, так что Элжерон посчитал, что этот вариант ему подойдет и проворно взобрался в карету, вцепившись в свой саквояж, как в последнюю опору и связь с домом, что у него была в этом таком огромном, шумном и чужом для него городе. Кучер щелкнул кнутом животное, отчего граф поморщился, но решил не лезть в чужой монастырь со своим уставом, и лошадь потянула повозку.
— Далеко ехать, аж на окраину
— Деньги — не проблема, — ответил Элжерон, но тут же прикусил язык. Вот уж не самое умное решение: говорить рослому незнакомцу, занимающемуся лошадьми, что у него есть деньги. Мужчина крякнул про себя.
— Не сочтите за назойливость сэр, но раз уж путь неблизкий, может, расскажете, что за дело у Вас к баронессе?
— Предпочту не отвечать на этот вопрос, — холодно произнес граф.
Кучер тихо рассмеялся, чем начал раздражать Элжерона.
— Только поглядите, и сама она такая странная, и гости у нее загадочные.
— Что в ней странного? — обронил граф.
— Что ж Вы, едете к даме, и не знаете ее историю? А впрочем, почему бы не рассказать. Слухи ходили, что подхватила баронесса какую-то неизвестную хворь. И покатила по великой стране нашей выискивать лекаря. И мачеху свою прихватила с собой в сопровождение.
Элжерон молча покивал на это. Ему даже стало любопытно выслушать версию событий, что ходила в Лондоне. Похоже, здесь тоже любили обсуждать жизнь знати, и Маргарет невольно стала источником сплетен.
— Так вот, ездила она, ездила, и приехала к колдуну!
— Колдуну? — не выдержав, воскликнул Элжерон.
— Слово даю Вам, сэр, она нашла настоящего колдуна! Кто бы мог подумать! Никто и не верил, что она выкарабкается, уж больно хворь была необычной, и слишком сильно девушка мучилась. Но этот колдун, бесовское отродье, согласился ей помочь в обмен на жизнь ее мачехи.
— Чего? — потянул Элжерон, не поверив своим ушам.
— Вот-вот, это немыслимо! Ведь кроме мачехи у нее никого не осталось! После того-то, как ее отец, барон Кинсрайт, сошел с ума и покончил с собой. Ну и семейка.
Кучер протяжно вздохнул и вновь щелкнул свою кобылу, направляя в сторону тихих переулков со множеством частных поместий, и где было заметно меньше людей. Элжерон почувствовал, что он вряд ли сможет завершить свою поездку спокойно, но стиснул зубы, заставив себя молчать.
— Вот так и вышло, что она вернулась одна, а от мачехи ее одни только бумажки остались. Документы какие-то. А баронесса теперь, значит, одна владеет своим поместьем. Но что толку в этом, ведь она разорена!
— Как так? — изумился Элжерон.
"У меня все хорошо", — пронеслись у него перед глазами строчки из ее письма.
— Да вот так. Кроме дома
"Я была рада вновь встретиться со своими друзьями и знакомыми", — врало письмо Маргарет.
— А все из-за этого колдуна! — продолжил неугомонный болтливый кучер. — Наверняка это был какой-то черный маг! Еще и разорил бедняжку.
— И это он сделал помимо убийства мачехи? — процедил сквозь зубы граф.
— Он вытащил из бедолаги все ее сбережения! Оценил, так сказать, свои услуги очень дорого.
— С чего Вы взяли?! — не выдержав, рявкнул Элжерон.
— Так весь Лондон об этом судачит, сэр, — кучер удивленно на него оглянулся. — Это же настоящее событие. Живой колдун, безнаказанный убийца. А знаете, что еще о нем говорят? Что он разговаривает с животными! Может приказать любой твари вцепиться Вам в глотку, и не отпускать, пока не заберет Вашу жизнь.
Граф опешил. Он уставился на этого мужчину, как он сам бы сказал, из низшего класса, который смел открыто обсуждать Маргарет, при этом перевирая каждое событие, и выставляя его самого каким-то сумасшедшим зверем!
— Говорю Вам, сэр, увидь я этого колдуна, я бы точно его распознал, — хмыкнул кучер. — Я человек богобоязненный, в церковь хожу регулярно, а такая нечисть, как он, наверняка даже подойти к хорошему человеку не смогла бы! А значит и сама баронесса была нечиста. Только такой человек обратится ко злу замест Господа нашего.
Лошадь внезапно запнулась, отчего кэб тряхнуло, и пошла шагом, что привело кучера в крайнее негодование. Он взмахнул кнутом и стеганул ее по спине так, что даже Элжерон вздрогнул, ощутив ее боль.
— Но, пошла, кляча проклятая! Не хочешь сдохнуть — так работай!
И граф не выдержал. Он схватил кучера за шиворот и дернул на себя, отчего тот взмахнул руками, выпуская вожжи и наклонился назад, испуганно уставившись ему в глаза. Лошадь, потеряв руководящую руку, тут же остановилась.
— Слушай меня, — прошипел Элжерон, вселяя страх в сердце этого дрянного человека. — Ты ни слова больше не посмеешь сказать в адрес баронессы Кинсрайт. Ни ты, ни те, кто распускает эти грязные слухи, не имеют ни малейшего понятия о том, что приключилось в моем замке!
Он оттолкнул от себя мужчину, поднимаясь во весь рост. Лошадь почувствовала его зов и с громким ржанием встала на дыбы.
— Эт-то… это был ты? — едва слышно пролепетал дрожащим голосом кучер. — Ты тот колдун? Ты приехал в Лондон?!