Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой
Шрифт:
Холодной змейкой скользнул по телу озноб. Огляделся. Темновато, но все просматривается. Никто не спрятался, ничего не исчезло, ничего не прибавилось.
Значит, показалось. Из легких выдохнулся задержавшийся воздух. Полусогнутые, приготовившиеся к броску ноги и руки с удовольствием выпрямились, плечи расправились.
На всякий случай нужно вновь отодвинуть лежак. Мало ли. Береженый, говорят, дольше живет. Если возникнут вопросы, почему сделал это теперь, объясню. Поймет. Надеюсь. До сих пор понимала. Рука взялась за край лежака и резким движением двинула к соседкиному.
Будто тетива щелкнула, только очень-очень маленькая. В долю секунды из-под потолочной балки опрокинулся и со стуком упал острием вниз наточенный меч. Стандартный меч ученицы. В кладовке много таких. Воткнулся в деревянный пол — как раз в то место, где должен был лежать я. Уже не озноб, а настоящий холодный пот покатился по спине. Медленно выглянув в окно и убедившись в отсутствии посторонних, на цыпочках я придвинулся к мечу. Как?
Тончайшая веревка, почти нить. В темноте комнаты не видна с полуметра, даже если специально всматриваться. Меч закрепили на задней стороне круглой потолочной балки над лежаком, от рывка нить выдернула оружие клинком вперед.
Значит, покуситель знал, что я сдвину лежак.
Дурак. Не он, я. Полный. Меч упал — куда? То-то. Не знал он ни фига.
Нащупав нить, моя рука стала разматывать ее, ища конец. Тот шел в сторону сдвинутого лежака. Скрывался под первой простыней, на которой спят. Под ней…
Хорошо, что провел ладонью и пощупал. Почти вертикально торчала игла. Направление — мне в спину, когда лягу. Вжимая лежак, я насаживаюсь на иглу, одновременно натягивая нить, которая выталкивает меч, который…
Брр.
Глава 5
Если разложить факты по полочкам, возможны три уровня. Первый, уровень игрока, самый простой: скрываясь за показным равнодушием, Карина или Феодора, у которых есть мотив, мстят. Второй уровень, мастерский: кто-то по неизвестным соображениям внаглую подставляет их, имеющих мотив. Третий уровень — гроссмейстерский: игроки первого уровня проводят опасную трехходовку, переводя стрелки на неизвестных третьих лиц и тем выгораживая очевидных себя, имеющих мотив. Типа: мы же не такие дуры, чтоб безмозгло убивать, когда все улики против нас! Допускаю еще наличие четвертого, чемпионского уровня: кто-то подставляет Карину или Феодору, считая, что Дарья умна, чтоб разгадать трехходовку. Логика говорит, что по такому принципу можно построить бесконечное количество уровней. Все зависит, на каком остановится разбирательство после нахождения моего трупа.
Почему-то у меня никогда не получалось мыслить одновременно логично и позитивно. Как ни наведу порядок в мозгах, логическая цепочка оканчивается моей смертью. Как в том позитивном диалоге: «Доктор, я умру? — Конечно!»
Раздевшись, я лег. О сне, конечно, нечего и думать. Среди других шагов в коридоре различил уже знакомый. Чувственно вскрякнув, дверь впустила соседку.
Я быстро произнес со своего места:
— Насчет лежаков… это не прихоть. Не подумай чего. Не наглость и не подкат. Посмотри туда.
Головка Зарины повернулась.
— И что? — оглядела она торчащий из пола меч.
— Там нитка. Проверь.
Зарина проверила. Нитка заканчивалась вынутой из моего лежака длинной иглой.
— И что? — раздалось вновь.
Пришлось рассказать все, начиная с копья в уборной. Зарина слушала внимательно. Что-то прикидывала в уме, сопоставляла. Насчет копья просто удивилась. Из-за истории с ножом ее лицо вспыхнуло:
— Так вот почему…
Концовку проглотила, взор погрустнел, лобик собрался мягкими вертикальными складочками. Она-то думала, что лежаки я, будучи еще девочкой, сдвинул из дружеских чувств…
По покушению, где пострадала сама, беспечно отмахнулась:
— Она уже извинилась.
— Кто?!
Зарина знает покусительницу?! Знает, и ничего не сказала? Хотя… я тоже ничего ей не говорил. Квиты.
Девушка принялась разоблачаться, используя торчащий меч в качестве дополнительной вешалки. Изящные ручки томно и отстраненно снимали одежду, аккуратно расправляя и выкладывая на табурет. Обращенная ко мне спина, уже обнаженная, красноречиво показывала, что смотреть нужно в противоположную сторону. Что я и сделал. Между тем, Зарина спокойно сообщила, не оборачиваясь:
— Варвара.
— Почему?! — не смог я совладать с собой.
Организм требовал бежать, разбираться, сдавать преступницу начальству школы, выискивать соучастников, мотивы, явки, пароли…
Со злящей меня беспечностью Зарина объяснила:
— Они в ту ночь играли в желайки.
В курсе, молча кивнул я. Сам такой. Просто ушел раньше. Значит, убить меня приказала Аглая, а Варвара перепутала?
— Варваре выпало напугать до смерти человека, сидящего в окне, — невозмутимо констатировала Зарина. — Им оказалась я. При чем здесь покушение? Говорю же, она извинилась с утра на следующий же день.
Броуновское движение мыслей не приводило ни к чему хорошему. Они сталкивались и разлетались, сливаясь в единое или перерождаясь в противоположное. Каждый раз разные, каждый раз много. Голова трещала изнутри, хоть шлем одевай как защиту от разрыва. В пылу борьбы идей и сомнений взор вновь обратился к соседке… и мигом вернулся назад. Броуновское движение частично выправилось, направившись в другую сторону, вполне естественную, но сейчас совершенно неуместную.
— Я простила, — прибавила Зарина, слегка обернувшись и краешком глаза отследив мое вполне безобидное состояние слушателя, но не зрителя. — Ей же приказала Аглая.
Бочком она двинулась вокруг меня к своему лежаку.
— Называешь это — напугать?! Сжечь заживо? — вновь вскинул я голову.
Хорошо, что она отвернулась. Влезая под простыню, Зарина поморщилась:
— Ничего такого она не собиралась. Именно напугать. Огонек бросить — секундное дело, она же не бросила. Может и предыдущие случаи ты понял как-то не так?
— Ага. Копье в голову, нож в центр постели, где только что лежал, меч туда, куда лечь собирался…
— Ведь не попали же? — гнула она свою линию. Упрямая добрая душа, во всем видевшая только хорошее. — Значит, тоже пугали.