Зимопись. Книга третья. Как я был пособием
Шрифт:
Руки легко вспомнили, как ходить. Позвоночник принял удобное положение. Колени разъехались в непредставимой прежде растяжке. Шея выгнулась в обратную сторону, давая глазам возможность смотреть вперед. Поочередно переступая, я двинулся на голоса.
– Говорил же, проверь!
– Я проверял!
Несколько человек чинили отлетевшее колесо телеги. Лошадь прядала ушами, всхрапывала. Псины не было. Приблизившись, я детально рассмотрел всех. Четверо из них – крестьяне, однозначно. Пятый –
Конец мучениям. Бойник – работник законных властей. Обрадовавшись, я приподнялся, забыв, в чьем образе нахожусь. Жизнь в стае приучила к естественности.
Бойник поглядывал по сторонам, охраняя починщиков от неприятностей.
– Стой! – крикнул в мою сторону. – Назовись!
Я привстал… и резко опустился: руки бойника хватали с телеги запрещенный властями гнук.
Стрела сорвалась с тетивы. Плечо больно царапнуло – хотя я лежал, распластавшись по земле. Умелец там, однако.
– Грррр! – взревело мое горло.
– Человолк!
Вторая стрела едва не пригвоздила к дереву, за которое удалось отскочить. Ноги помчали меня назад, виляя между естественными преградами. Еще одна стрела почти достала на излете, содрав кожу на ягодице. Куда мне тягаться с таким в меткости, я со своим гнуком против него – как с рогаткой против снайперской винтовки.
Подхватив сложенную одежду, я еще долго не останавливался, и лишь на подходе к лагерю тело вернуло себе человеческий облик.
Глава 5
Ученицы блаженствовали. Омовение сменилось играми. Забравшись одна на другую, царевны пихались, пока все вражеские пары не опрокинутся, локти сталкивались, фасады вминались, пальцы захватывали и дергали чужие всклокоченные волосы. Визг, плеск, брызги, хохот. Верхние изо всех сил старались удержать равновесие, нижние крепко держали их за бедра, но сами едва стояли на ногах. Толчок – и гогочущая конструкция летела вниз. Вздымалась пенная завеса, каскады ледяных брызг накрывали соседей, которые визжали и бросались мстить обидчицам.
Знавший о море и теплых пляжах я не понимал местной любви подолгу булькаться в невыносимом холоде.
На страже стояла Антонина. Заметивший меня взор равнодушно уехал в сторону, поза вовсе не изменилась: разместившись на небольшой возвышенности, царевна примяла бугорок могучим седалищем, одной рукой она опиралась на траву сзади, а в другой держала перекинутый поперек живота обнаженный клинок.
– Где Варвара? – спросил я.
Поправив под шлемом мокрые пряди, Антонина указала подбородком назад, на бурлившую весельем лужу.
– Позови, – попросил я.
– Я дозорная. Тебе надо, ты и зови. – Она высокомерно отвернулась.
Вредина. Понимала же, почему обращаюсь. Пришлось сунуться в пределы видимости.
– Варвара!
Среди девчонок случился маленький переполох. Они посыпались в воду, которой было по пояс, оставляя снаружи одни головы. Одна пара просто развернулась ко мне. Верхняя в паре, чуть не до пояса закрытая длиннющими волосами Александра, испуганно прикрылась еще и руками, ее ноги изо всех сил пинали в бока нижнюю. В нижней узналась ничуть не смутившаяся Варвара.
– Что?
Ей надоело терпеть пинки, она подняла за бедра и сбросила взвизгнувшую златовласку. Вопли и махание рук закончились большим бульком. Варвара бесцеремонно уставилась на меня, возвышаясь над пейзажем как продавец над арбузным полем, причем арбузы были сердитые и недовольные.
– Маленькая, но срочная проблема. Выйди.
Отойдя, я через несколько шагов присел на землю спиной к возобновившемуся празднику жизни.
– Что за проблема? – осведомилась расположившаяся рядом Варвара.
Мокрые плечи покрывала наспех накинутая рубаха, голые ноги девушка вытянула вперед, шевеля пальцами, почти синими от холода. Бедра и некогда гладкие икры топорщились гусиной кожей.
– Не переохладитесь, а то заболеете.
– Об этом хотел поговорить так срочно? – Варвара резко поднялась, окатив морозным воздухом. – Не маленькие, сами разберемся.
– Сюда двигаются пятеро на телеге. Четыре крестьянина и бойник. – Я потянул девушку за промокший подол рубахи, усаживая обратно. – С гнуком.
Варварино лицо, белое от холода, стало серым:
– Как это понимать?
Я предположил:
– В этих местах царит безвластие. Рыкцари ушли, цариссы еще не воцарились. А урожай собирать надо. – Мой палец указал вверх, на свисающие оранжевые солнышки. – Идут за апельсинами, прямо сюда, по просеке.
– Что будем делать?
– Уходить.
– Из этого рая?! После стольких дней мучений?!
– Что предлагаешь?
Варвара сузила глаза, превратив их в плюющиеся свинцом смертельные амбразуры:
– Нападать. Их всего пятеро, нас шестнадцать, у тебя тоже гнук.
– Я их стрелку не чета, не сможем даже подойти. Половину уложит еще по дороге.
– Как же подошел ты? И откуда знаешь о его меткости?
Наклонившись на один бок, я потер рукой сочившуюся кровью ягодицу:
– Метров с девяноста. Мне такое не по зубам даже во сне. Еще в плечо с сорока, причем он стрелял интуитивно, не видя меня, а только предполагая. И чуть не расщепил дерево, за которым я прятался.
– Круть, – обмерла Варвара, отдавая врагу дань почтения. К пупырышкам холода прибавились пупырчики испуга.