Зимопись. Урок ловиласки
Шрифт:
– Угу, – покорно согласился я. – Тогда возникает другой вопрос: куда деваться лишним женщинам? Тем, кому не досталось мужчины.
– Одинокие уходят в сестричество. Одинокие и… упертые. Некоторые ведь сами хотят. Например, младшие царевны без надежды на трон.
Система сложилась. Нет, остался неучтенный момент, именуемый «человеческий фактор». Мужчины намного чаще жаждут чувственного разнообразия, чем женщины. Природой заложено. Если всех любителей женского пола казнить согласно закону, а оставшихся раздать женщинам по три штуки в одни руки… Гражданочки, больше не занимать, товар ограничен. В сестырь придется отправить большую часть женщин. А как размножаться, как восстанавливать поголовье?
Царисса, правившая конем рядом с моим, являла собой отменный образец местного вооружения..
Мы ехали по дороге, связывавшей вотчинные башни с Крепостью. Погода, как всегда в этих краях, благоприятствовала: дул легкий ветерок, с безоблачного неба улыбалось отражениям солнце, многократно повторенное на сверкавших частях доспехов.
– Что говорит закон по поводу мужчин, – начал я формулировать новый вопрос, – которые любят женщин… в количестве более одной? У вас такие бывают?
– Еще бы, – не стала отрицать царисса Варфоломея. – Стараемся выявлять в раннем возрасте. Невоспитуемый подросток или случайно обнаруженный мужчина с неисправленной склонностью к полигамии подлежит сестрации.
– Чему? – не расслышал я.
Или расслышал?
– Если никто не высказал обвинений, которые требуют покарать на основе закона, такого любителя ловиласки увозят в сестрог. Запертый в четырех стенах недосест учится, ждет перехода не следующий уровень. У него остается возможность стать невестором и выбыть, но под дальнейшим наблюдением. В случае рецидива – смерть.
– Вы сказали… недосест? Это кто?
– Все еще мужчина, который стоит на нижней ступени сестричества. После послушничества искусестом его сестрируют, и он становится сестратом.
– Кем?!
Варфоломея поморщилась от моей невыдержанности.
– Сестрат – мужчина, вступивший в сестры, полноценный член общества. Для любителей женского общества – лучшее из всего, что можно придумать. До самой смерти они вращаются исключительно среди женщин.
Вот такая сбыча мечт по туземному. Не подкопаешься.
Несмотря на пренебрежительное отношение как к «функции», мужчины здесь не стали женственными. Хоть и влезли в юбки подобно шотландцам.
– Почему мужчины ходят исключительно в юбках? – в другой раз поинтересовался я у одной небезразличной мне особы, дочки вышеупомянутой Варфоломеи, царевны Зарины. – Их заставляют собственницы?
Зарина улыбнулась:
– Еще чего. Зачем заставлять? Представь мужчину и подумай… – она не удержалась от смешка, прикрыв рот ладошкой. – В штанах же неудобно!
Логично. А против логики не попрешь.
Вот такая странная, но любопытная страна. Разделенная на мелкие царства, она спасает ангелов, воюет с отступниками и поклоняется пародийно списанному с Писаний трех мировых религий и переделанному под местные нужды божеству. В одном из царств имеется общая школа царевен, где наследницы грызут гранит науки и прочую несъедобную дребедень жизни. Однажды школу захватили орды свободных рыкцарей (это такой местный аналог лесных разбойников). В конце концов царевен отбили, и в качестве проводника-командира я повел полтора десятка учениц через леса к волнующимся родительницам.
Ну и геморрой, скажу я вам. Даже в мире женщин, которые во многом превратились в мужчин, царевны остались истинными женщинами – не пожелали ходить в грязном и прямо в походе устроили большую стирку (чуть позже я еще вернусь к этому моменту). Понятно, что сия участь не миновала и меня, как ни сопротивлялся и не напирал на свое от них отличие. После совместного купания в одежде первых библейских персонажей (к этому событию, кстати, тоже вернусь) вся компания расположилась на ночлег. В общем, диспозиция на эту минуту получилась такая: ночь, поляна в глухом лесу, мокрая одежда на сложенной из жердей сушилке, костер, пятнадцать дорвавшихся до свободы учениц и только что переживший очередное ночное рандеву ваш покорный слуга – Вася по прозвищу Чапа.
Часть первая
Интуиция больно пнула меня, вытаскивая из сна. Что это?! Пронзило ужасом, как всегда при встрече с непонятным. Открывшиеся глаза узрели (по-другому не скажешь) собравшихся учениц. Они толпились вокруг меня в два-три ряда, заглядывая через макушки. Первые сидели на корточках, за ними на коленях другие, привстав, чтоб лучше видеть. На их плечи опирались непоместившиеся. Между голов проглядывало сонное небо, верхушки деревьев казались рваными дырами на фоне тлевшего на горизонте нового дня.
Костер догорал. Светало. Я лежал на спине. На сколько я отключался – на час? Два? Расставив ноги, Родосским колоссом надо мной возвышалась Варвара. Орлица над добычей. К поверженному трофею склонилось надменное лицо, щиколотки прижимались с боков к моим голеням.
Царевна Варвара Дарьина имела перед остальными небольшое преимущество по возрасту и немалое по опыту определенного рода. Дочь цариссы Дарьи, смотрительницы школы, она с детства вращалась в кругу старших, а поступив в курируемое мамой заведение, сразу сошлась с тогдашней «ночной хозяйкой школы» Аглаей, на чьи похождения даже стража закрывала глаза во избежание неприятностей. Теперь Варвара, примерно девятнадцати зим от роду (да, здесь считают зимами) сама стала главной. Увидев, что я проснулся, она опустилась прохладным седалищем на мои коленные чашечки, ее бедра окружили и сжали мои, а ровный голос поинтересовался как бы в пустоту:
– Все знают, откуда берутся дети?
– Могу показать, – мурлыкнула Ярослава из второго ряда, навалившегося на спины первых.
Первые сгрудились вокруг моей середины так, что меж голов едва проступал рваный кусочек неба. Задним пришлось расталкивать их, влезая лицами и давя на спины. Естественно, объект изучения под таким вниманием обрел признаки жизни.
– Ух ты! – пронесся изумленный гул.
Варвара с довольным высокомерием оглядела собравшихся. Высокая, отлично сложенная, с тонкой талией, расходящейся в крепкие плечи вверх и в широкие бедра вниз, она была красива, знала это и пользовалась этим. Ямочки на щеках, большие глаза, чувственные губы – все играло на публику, на подчинение либо соблазнение. Девушку портил только покровительственно-колючий взгляд, что становился другим лишь изредка – под действием страха, гнева или любопытства. Прячась за павлиньим хвостом женственности, распустившейся не по возрасту (впрочем, в отношении царевны Школы и Грибных рощ иногда достаточно просто слова «распустившейся») Варвара не давала понять, какая она на самом деле. То, какой быть старалась, мне не нравилось. Меня и не спрашивали. Плохо, что обращались со мной как с игрушкой, желая то сломать и поглядеть как устроен, то выкинуть, то навсегда отобрать у законного владельца. Пока не раскушу и не найду ключика, жить рядом с этим опасным существом придется с оглядкой.