Зита. Десять шагов до войны
Шрифт:
– А как же проверка домашних заданий? – невольно вырвалось у нее.
Учителя ее школы обычно не имели возможности гулять между сменами. Они готовились к урокам в следующую смену, проверяли ученические работы, заполняли отчетники или бездумно хлебали кофе около бесплатных кофейных автоматов, давая небольшой отдых воспаленным глазам. Десять-двенадцать уроков в день – непосильная нагрузка, но учителя тянули, потому что на теплое место в школе много имелось желающих, это не по делянам лесопромышленного комплекса бродить по пояс в снегу.
– Проверки ничего не дают ученикам. Задания уже выполнены, ошибки сделаны, мои оценки их не исправят.
Чувствовалось,
Учительница накинула длинную куртку-воздушку. Вообще-то в городе с его минус десять такие не носили, слишком теплые, но тощей женщине поддутая одежда оказалась к лицу. Потом Зита заметила, как неосознанно женщина подтягивает рукава куртки к пальцам, и поняла – ей доводилось сильно мерзнуть. Настолько сильно, что теперь без теплой одежды она паникует даже в подкупольнике. И знаков различия на учительской униформе нет…
– Ленская каторга, – сухо усмехнулась учительница. – Не бывала? Значит, побываешь. Бесценный жизненный опыт, рекомендую.
И женщина в свою очередь внимательно посмотрела на ее форму штурмовых отрядов, видимо, тоже в поисках знаков различия. Бесполезно, в полевом варианте их рекомендовано не использовать, заранее приучают командиров не привлекать внимание снайперов.
За дверями школы стылый воздух тут же закружил у лица. Учительница с превосходством улыбнулась из глубин «воздушки», достала телефон и включила тихую музыку. Зита прислушалась: классика, «Лебедь» Сен-Санса.
– На каторге, когда мне было совсем плохо, я мечтала, что когда-нибудь вернусь под купола, пойду свободно по проспекту, и издалека будет звучать «Лебедь», – сообщила учительница. – И вот я иду по проспекту, и звучит «Лебедь». Нужно иметь простые мечты, девочка, и тогда они сбудутся. У тебя – простые мечты?
– Да, – сказала она легко. – Мечтаю, чтобы мы все жили здесь в добре и любви. Это же так просто, верно? Не требует материальных затрат, перестройки общества…
Учительница поперхнулась.
– …а еще я мечтаю, чтобы в городе было всегда тепло, – продолжила она с улыбкой. – Чтобы вдоль проспектов росли цветы, а купола чтоб были разрисованы во все цвета радуги…
– Странно слышать такое от девочки, добровольно надевшей эсэсовскую форму, – озадаченно заметила Ариадна Иосифовна. – И на форме, как я понимаю, должны быть офицерские погоны? Милочка, дырки от сигнатур надо скрывать тщательней.
– Мы не эсэсовцы. Мы спартаковцы.
– Белые звезды, чистые сердца? Ну, может быть, – без особой уверенности пробормотала учительница. – Вообще-то системы обогрева несущих плит в проект подкупольников были заложены изначально, как и озеленение. Так что твои мечты о тепле и цветах технически легко осуществимы. Системы не задействованы по экономическим соображениям, но это возможно. А вот жить в добре и любви… мы, «Соколы Ферра», за десяток лет поставили на дыбы страну, выстроили на Крайнем Севере гигантскую инфраструктуру, заложили атомную дугу подкупольных городов. Я была в числе тех, кто разрабатывал проекты подкупольников. Это было архисложно, но мы справились. Но как жить в добре и любви – даже близко не подошли. Легче, гораздо легче поднять на дыбы целую страну и бросить в технологический прорыв. А ты говоришь – простые мечты.
– Вы проектировали подкупольники? – поразилась Зита.
– Я по основной профессии – инженер, – усмехнулась женщина. – В школу меня Леонид протолкнул по старой, очень старой дружбе. Здесь, например, моя группа разрабатывала системы защиты при техногенных катастрофах. Видишь противопожарные ширмы? Работают безотказно. Вот, это мой личный вклад. Я понимаю, что ты ненавидишь подкупольник, как и все остальные жители…
– Нет, мне нравится город, – тихо возразила Зита. – Если б еще его не открывали летом на проветривание и не запускали тучи мошки, было бы вообще здорово.
– Ненавижу мошку! – поморщилась женщина. – Но это санитарное требование я поддержала – и поддерживаю. Знаешь, что в закрытых пространствах у детей прогрессируют аллергические реакции на природу? Вы должны дышать испарениями леса, вас должна жрать мошка, иначе – болезни.
– Ариадна Иосифовна, – отважилась на просьбу она. – Расскажите мне о городе. Только – по-грузински. С переводом. Можно?
Учительница резко остановилась, взяла ее за подбородок и пристально вгляделась в лицо. Она на этот раз не отстранилась.
– Патриотка, – вдруг неприятно усмехнулась женщина. – Действительно, что ли, белые звезды – чистые сердца? Расскажу. По-грузински. Если выполните мою просьбу. Мы, «Соколы Ферра», на заре юности выкололи себе вот здесь изображения птиц. Знаки высоких стремлений, понятно? Так вот, прошу: не делайте так. Старые сказки не врут, и победивший дракона становится драконом сам. Мы выступили с оружием в руках против безнаказанности элиты, против их дикой роскоши в то время, когда большинство в стране не знает, как получить жалкую зарплату, против яхт их дебильных, мы погибали сотнями в уличных боях и победили. А победивши, наши командиры заселились в эксклюзив-комплексы, окружили себя автоматчиками охраны, запрятались в бронированные автомобили и далекую заграницу, бриллиантами увешались по самые задницы и принялись избавляться от нежелательных друзей… Ну что поделать, если, сколько человека ни воспитывай, он все равно смотрит в сторону яхты в полкилометра длиной? Оказывается, такова человеческая натура! Многие наши потом сводили свои знаки. Но тату очень тяжело сводятся и оставляют шрамы на руках и на сердце. Кстати, за тобой следят. Не дергайся.
– =-=-
– Не она, – сказал оперативник. – Та – взрослая. А эта семиклашка какая-то.
– Жаль, – поморщился напарник. – Поставили программу идентификации, освоили бюджет, а толку? Она нам всех грачек города выдала. Ходи теперь, проверяй каждую.
– Не ной. Грачек у нас мало. Найдем.
– Найдем, – неуверенно согласился напарник.
– =-=-
Женщина осторожно посмотрела на удаляющихся оперативников. Потом внезапно развернулась и взяла Зиту за плечи.
– Нестандартные формы поведения в личной сфере провоцируются психическими депрессиями, – сообщила женщина и моргнула. – А депрессии – окружающей нас действительностью. Сама видишь, с мужчинами мне ничего не светит, а душа – душа просит тепла и света. И тут ты – чистая и наивная, со своей любовью ко всем людям…
Женщина вздохнула и убрала руки.
– Извини. Накатило немножко, но уже прошло.
Зита бросила на нее один взгляд, другой, решилась и взяла под руку, с внутренним смешком постаравшись, чтоб движение не напоминало фиксирующий захват, каковым по сути являлось.