Златоустый шут
Шрифт:
Соглашусь ли я? Да ради того, чтобы его замысел осуществился хотя бы наполовину, я был готов навсегда остаться шутом и до конца дней своих терпеливо сносить насмешки и издевательства от ничтожнейших поварят и кухарок. Я попытался выразить все это словами, и, судя по тому, что его лицо слегка просветлело, мой ответ пришелся ему по душе.
— Вы поедете в том наряде, который на вас сейчас, — не терпящим возражений тоном продолжал он. — Моя сестра весьма кстати подсказала мне, что пелерина шута защищает надежнее самого крепкого панциря. Исполнив поручение, возвращайтесь в Рим, и я обещаю подыскать вам
— Можете рассчитывать на меня, ваше высокопреосвященство, — торжественно пообещал я. — Я не подведу вас.
— Прекрасно, — ответил он, и его удивительные глаза вновь взглянули на меня в упор. — Когда вы будете готовы к отъезду?
— Сегодня же, ваше высокопреосвященство. Пословица «Поспешишь — людей насмешишь» придумана не для шутов.
Он удовлетворенно кивнул, отступил от меня и подошел к расписанному золотом по ультрамарину небольшому кованому сундучку восхитительной венецианской работы. Пошарив внутри, он извлек увесистый кошелек.
— Вот вам самый надежный попутчик, — сказал он.
Со словами благодарности я принял от него кошелек, вес которого лучше похвал льстецов свидетельствовал о том, что род Борджа не зря славился своей щедростью, Я положил кошелек на изгиб локтя левой руки и готов был попрощаться с кардиналом Валенсии, но у него как будто было еще что-то для меня.
— А вот это будет талисман, — подал он мне перстень с печаткой, на которой был вырезан бык, герб дома Борджа, — который поможет вам в минуту опасности и откроет перед вами многие запертые двери, — заключил он.
Затем он протянул руку, на которой поблескивал огромный аметист, и, заметив необычное положение пальцев: два были выпрямлены, а остальные — согнуты, я вопросительно взглянул на него.
— Преклоните колени, — велел он.
Догадавшись, наконец, что от меня требовалось, я опустился на покрытый камышом пол и слегка нагнул голову. И пока он произносил благословение, я не смог сдержать улыбку, изумляясь, как этот человек умел сочетать в себе столь противоположные, прежде казавшиеся мне несовместимыми ипостаси: князя церкви, преемника апостольской традиции, и ловкого светского правителя.
Глава II
ЛИВРЕЯ ДОМА САНТАФЬОР
Мне не потребовалось много времени на сборы. Хотя мы договорились, что на мне останется наряд шута, я, однако, решил замаскировать его насколько возможно, и в этом мне благоприятствовало время года — в январские холода путешествовать в легкой пелерине, колпаке и шелковых штанах было бы крайне легкомысленно. Поэтому я пополнил свой гардероб просторным и плотным черным плащом, широкополой шляпой и дорожными сапогами из недубленой кожи. Письмо синьора Чезаре я спрятал в подкладке одного из сапог, оставшиеся деньги, примерно двадцать дукатов, — у себя в поясе, а перстень с печаткой смело надел на палец.
Но сколь бы короткими ни были мои приготовления, терпение Чезаре Борджа, казалось, иссякло еще быстрее, и едва я успел натянуть на ноги сапоги, как в дверь громко и настойчиво постучали. Я открыл, и ко мне в комнату ввалился громадных размеров человек, чьи латы желтовато поблескивали в свете единственной свечки, горевшей у меня на столе.
Мне уже приходилось встречаться с этим малым в прошлом году, во время недолгого пребывания двора Пезаро в Риме. Его имя было Рамиро дель Орка, и в папской армии оно являлось синонимом грубой силы и жестокости. Всякому, кто впервые видел его, на ум невольно приходило сравнение с пылающей печкой: ярко-красные нос и щеки, огненно-рыжая шевелюра и такого же цвета бородка клинышком. Впечатление дополняли его глаза, налитые кровью, как у пьяницы, — что, по слухам, было недалеко от истины.
— Пошевеливайся, синьор паяц, — рявкнул этот вспыльчивый, самонадеянный вассал. — Мне велено выпроводить тебя отсюда. Для тебя уже приготовлена и оседлана лошадь — прощальный подарок синьора кардинала. А на последок скажи-ка мне, кто больший осел: тот, кто погоняет, или тот, кого погоняют?
— О ужас! — воскликнул я, беря свой плащ и шляпу. — Кто я такой, чтобы решать столь непростые задачки?
— Неужели она тебе не по зубам, синьор паяц? — с иронией осведомился он.
— Воистину так, — я сокрушенно покачал головой, и колокольчики на моем колпаке вновь отозвались мелодичным перезвоном. — Легко ли сравнивать человека и животное? Но, — продолжал я, включаясь в это состоящее из намеков состязание, в котором любой шут чувствует себя как рыба в воде, — если к этой парочке добавить третьего, некоего мессера Рамиро дель Орка, капитана армии его святейшества, это сильно поможет мне выйти из затруднения. Тут уж я не сомневался бы, кого из них объявить ослом.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросил великан.
— Ваша недогадливость только подтверждает мое предположение, — поддел я его. — Всем известно, что ослы не отличаются сообразительностью, — тут я сделал шаг вперед и уже другим, нетерпеливо-деловым тоном добавил: — Идемте же, мессер. Нельзя, чтобы дела его высокопреосвященства простаивали из-за нашей милой пикировки. Где обещанная мне лошадь?
Он злобно оскалился, обнажив свои белые зубы.
— Если бы не это... — начал он.
— Уж тут-то вы бы проявили себя, не сомневаюсь, — не дал ему закончить я.
— Думаешь, нет, жалкий фигляр? — рявкнул он. — Клянусь, я свернул бы твою дерзкую шею, а еще лучше — бычьей плеткой содрал бы мясо с твоих костей.
— Что только подтвердило бы приставшее к вам прозвище, — сказал я, кротко и доброжелательно глядя на него.
— Какое еще прозвище? — насторожился он, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Я как-то случайно подслушал, что римляне называли вас «Рамиро-живодер».
Из его горла вырвался нечленораздельный звук, весьма напоминавший рычание рассерженного медведя, и он поднял свои огромные руки с хищно скрюченными пальцами, словно собираясь броситься на меня.
— Сейчас я научу тебя, как надо... — свирепо пробормотал он.
— Перестаньте, умоляю вас, — перебив его, беззаботно рассмеялся я. — Небесное воинство сегодня на моей стороне! А если вам не терпится поупражняться в остроумии, вы, я уверен, без труда подыщите себе достойного партнера где-нибудь на конюшне. У меня же нет ни желания, ни возможности заниматься этим сейчас: я должен быть в форме, выполняя миссию, возложенную на меня его высокопреосвященством кардиналом Валенсии.