Златоустый шут
Шрифт:
— Откуда вы? — вновь спросил я.
— Я еду из Рима в Пезаро, ко двору моего кузена, спасаясь от преследований, которым я подверглась со стороны семейства Борджа.
Ко двору своего кузена в Пезаро! Странное совпадение, подумал я, и тут же мне в голову пришла другая мысль: может статься, в моих же интересах помочь ей.
— Но в Пезаро находится мадонна Лукреция, родная сестра Чезаре Борджа, — удивился я.
Она улыбнулась, пытаясь рассеять охватившие меня сомнения.
— Мадонна Лукреция мой самый верный и преданный друг, — сказала она. — Она
Удовлетворившись таким ответом, я переключил свое внимание на более животрепещущие проблемы.
— И вы все время ехали в таком виде? — усмехнулся я, указывая на ее лакеев. — Вам, наверное, показалось мало того, что ваши следы на снегу читаются как нельзя лучше, и, чтобы облегчить задачу преследователям, вы решили одеть своих слуг в ливреи дома Сантафьор.
Ее глаза удивленно расширились. Что ж, не впервой доводится дуракам учить сильных мира сего. Я спрыгнул на землю и, не выпуская из руки уздечку, шагнул к ней.
— Слушайте меня внимательно, мадонна. Если вы хотите оторваться от погони, вам, прежде всего, необходимо избавиться от вашего бесполезного эскорта. Возьмите мою лошадь — она самая свежая и не доставит вам хлопот — и скачите в Кальи в одиночку.
— В одиночку? — опять удивилась она.
— Да, а что в этом особенного? — грубовато отозвался я. — В гостинице «Луна» вы спросите хозяйку, скажете ей, что ваш эскорт отстал, и попросите ее позаботиться о вас до тех пор, пока ваши люди не нагонят вас. Не сомневайтесь, она добрая душа и не оставит вас в беде. Но ничего не рассказывайте ей о том, что на самом деле случилось с вами.
— А потом? — нетерпеливо спросила она.
— Ждите до вечера или, в крайнем случае, до завтрашнего утра, чтобы эти олухи успели присоединиться к вам, и затем продолжайте свое путешествие.
— Но мы... — начал было Джакомо.
Предвидя возражения, я резко оборвал его:
— А вы вчетвером будете верхом сопровождать меня. Я займу место мадонны в карете и, чтобы отвлечь на себя погоню, мы поедем в сторону Фабриано.
Слуги разразились громкими проклятиями, смысл которых сводился к тому, что мой план являлся чистейшим безумием, и мне пришлось потратить несколько драгоценных минут на то, чтобы доказать им обратное.
— Дурни, — в конце концов заявил я, — стал бы я связываться с вами, если бы дело обстояло так, как вы представляете. Неужели вы думаете, что случайный попутчик решится рискнуть головой ради синьоры, о существовании которой он еще вчера и слыхом не слыхивал?
Трудно придумать занятие более бессмысленное, чем всеми правдами и неправдами уговаривать тупиц, и потому мне пришлось-таки воспользоваться талисманом Чезаре.
— Вот эта штуковина, — заверил я их, доставая кольцо, врученное мне кардиналом Валенсии, — убережет нас от всякого, кто служит под знаменем, на котором изображен такой же герб.
Однако те же самые аргументы, которые помогли мне уговорить лакеев, возымели совершенно обратное действие на их госпожу.
— Вы служите роду Борджа? — недоверчиво спросила она.
По ее глазам я видел, что ей хотелось сказать нечто совсем иное: не кроется ли за столь бескорыстным поступком с моей стороны коварная интрига?
— Мадонна, — взмолился я, — если вы хотите спастись, вы должны верить мне. Вот-вот ваши преследователи появятся на вершине холма, и все будет потеряно. Задумайтесь только: нет проще способа предать вас в руки солдат Борджа, чем оставить вас с вашими же слугами.
Ее лицо просветлело, и ее божественные глаза радостно улыбнулись мне.
— Я совсем забыла об этом, — призналась она и наверняка добавила бы что-то еще, если бы я в самой категоричной форме не предложил ей немедленно отправляться в путь.
— До Кальи не более мили, и дорога приведет вас прямо туда, — напутствовал я, когда она уже сидела в седле. — Прощайте, мадонна!
— Могу я узнать хотя бы имя того, кто протянул мне руку помощи в трудную минуту? — спросила она.
— Меня зовут Боккадоро, — после секундного колебания ответил я.
— Что-что, а уж сердце у вас воистину золотое, — с чувством проговорила она и, помахав мне на прощанье, ускакала, даже не взглянув на своих слуг.
Несколько мгновений я смотрел ей вслед, отметив про себя, как ловко она сидела — ведь на лошади было мужское седло, — затем подошел к карете и забрался внутрь.
— А теперь, мошенники, — скомандовал я, высунувшись из окна, — поехали вперед — на Фабриано.
— Мессер, — угрожающе произнес Джакомо, — не знаю, каковы ваши намерения, но если вы собираетесь заманить нас в ловушку, то знайте, что у меня приготовлен для вас нож.
— Болваны! — презрительно отозвался я. — Стоят ли ваши трусливые задницы того, чтобы на них охотиться? Вы мне надоели, дурачье. Пошевеливайтесь-ка, если хотите остаться в живых.
Когда надо призвать лакеев к послушанию и поставить их на место, подобный тон обычно действует безотказно. И этот случай не явился исключением: один из конюхов тут же вскочил на передок кареты и тронул мулов, а Джакомо и остальные последовали за нами легкой трусцой. Некоторое время мы не спеша ехали на юг, в сторону, противоположную той, куда умчалась мадонна Паола, затем я вновь высунулся из окошка кареты и подозвал Джакомо.
— Срежьте нашивки с ваших кафтанов, — велел я ему. — Позаботьтесь, чтобы на них не осталось никаких следов герба дома Сантафьор. Будь у вас хоть на йоту сообразительности, вы бы уже давно сделали это.
Джакомо согласно кивнул, однако моя критика явно задела его за живое, и он сердито нахмурился.
Тем не менее все они беспрекословно повиновались мне; убедившись, что приказ выполнен, я задернул шторки кареты и задумался над тем, как я буду встречать солдат Борджа, когда они нагонят нас. Что и говорить, шутка, которую я собирался сыграть, изумляла меня самого; такая burla [Шутка (ит.)] была вполне достойна несравненного таланта Боккадоро и могла со славой завершить его блестящую карьеру шута.