Златовласка (сборник)
Шрифт:
— У-ух, — сказала она, улыбнувшись.
— Вам лучше? — поинтересовался я.
— Все в порядке, приятель, — ответила она. — У-ух.
— Давайте немного побеседуем.
— Спать хочу, приятель.
— Еще рано, — возразил я. — Миссис Дэвис, постарайтесь точно вспомнить, что сказали Джорджу Харперу в то воскресенье, когда он приезжал к вам?
— Давненько это было, приятель.
— Не так уж давно. Попытайтесь вспомнить. Джордж спросил, где ваш муж…
— Угу.
— И вы сказали, что мужа нет, он на сборах.
— Там Ллойд и был.
— Что
— Это все.
— Вы сказали, где ваш муж?
— С резервистами.
— Нет, куда уехал?
— Не знала куда.
— А куда он ездит обычно?
— В разные места, куда начальство велит.
— Какое у него подразделение? Военной полиции?
— Нет, нет.
— Тогда какое же?
— Артиллерийское.
— Какое именно?
— Откуда я знаю?
— Вы сказали Джорджу Харперу…
— Не знаю, что сказала ему, — прервала она меня. — Приятель, вы должны извинить меня, мне надо вздремнуть.
— Миссис Дэвис, постарайтесь вспомнить, сказали вы ему…
— Не могу, — оборвала она меня и, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла, попыталась подняться. Тут на глаза ей попался шприц, валявшийся на полу, опустившись на колени, она подобрала его и заботливо положила на стол рядом с ложкой, а затем вышла из комнаты. Телефон зазвонил снова, когда она проходила мимо кухни, но, лениво заглянув в открытую дверь кухни, женщина направилась по коридору мимо, очевидно, туда, где находилась спальня. Телефон настойчиво звонил. Я пошел за ней по коридору и остановился в дверях спальни. Она, не зажигая света, сидела на краю кровати, стаскивая с ног домашние туфли. Сбросив одну на пол, принялась за другую. Телефон продолжал звонить.
— Не хотите поднять трубку? — спросил я.
— Да этому конца нет, — ответила она. — Отправляйтесь-ка домой, мистер, мне надо поспать.
— Одну только минутку, — попросил я. — Пожалуйста, попытайтесь вспомнить…
— Ничего не получится.
Телефон все еще звонил.
— Миссис Дэвис, говорили вы Джорджу Харперу, что ваш муж приписан к артиллерийскому подразделению?
— Может быть.
— Постарайтесь вспомнить поточнее.
— Отправляйтесь домой, — пробормотала она.
Я не хотел, чтобы она снова впала в забытье. Дотянувшись до выключателя около двери, я зажег свет. Первое, что бросилось в глаза в режущем свете лампы, — громадная картина над кроватью.
Картина кисти Салли Оуэн.
Телефон вдруг умолк.
В доме опять воцарилась тишина.
Леона Дэвис лежала, растянувшись на кровати, и, щурясь от яркого света, прикрывала глаза рукой.
— Погасите свет, слышите? — попросила она.
Я уставился на картину. Картина написана маслом, выдержана целиком в черно-белой гамме, в такой же манере выполнены и другие работы Салли: та, что висела в ее спальне, и та, которую нашли в гараже Харпера. Но на этот раз, изменив своей манере, Салли, казалось, выразила самое сокровенное.
По Фрейду (как позднее объяснила моя дочь), на первой стадии тайные желания объекта психоанализа выражаются в символах. Однако, если их не удается
Но если истинно то положение, что любое произведение художника является выражением неосознанных импульсов, тогда подсознание Салли Оуэн, пробудившись ото сна, стало диктовать ей сюжеты картин, от символических фигур Салли непреодолимо стремилась к документальной точности изображения. Картина, висевшая над кроватью Леоны Дэвис, не оставляла места для эротических фантазий.
На картине был нарисован громадных размеров черный penis.
И белая женщина, жадно ласкавшая его.
— Откуда у вас эта картина? — спросил я.
— Погасите свет.
— Это нарисовала Салли Оуэн, да?
— Приятель, если хотите поболтать, погасите этот проклятущий свет.
Приподнявшись внезапно на кровати, Леона дотянулась до стоявшей на ночном столике лампы. Янтарный свет озарил постель. Часы на ночном столике показывали 5.50. Я опаздывал на рейс Восточной авиакомпании. Выключил верхний свет.
— Это нарисовала Салли? — повторил свой вопрос.
— Из «давнишних», — подтвердила Леона, утвердительно кивнув.
— Как эта картина оказалась у вас?
— Отдала нам.
— Подарок?
Леона опять кивнула.
— Она висит у нас еще со времен «орео» [54] .
— Что?
— «Орео».
— Что это такое?
— Неважно, — пробормотала Леона.
— «Орео»? — повторил я.
Я вдруг вспомнил, как Китти Рейнольдс каждый раз спотыкалась на слоге «ор». Может, она хотела сказать «орео»?
Посмотрел на Леону.
— Расскажите мне об этом «орео», — попросил ее.
— Нечего рассказывать. Нет больше никаких «орео». Оно больше не существует, приятель.
54
Сорт печенья.
— А что это было, когда существовало?
— Ничего.
— Это название чего-то?
— Послушайте, мне надо поспать, — сказала Леона.
— Что называется «орео»?
— Нет времени заниматься таким дерьмом, — заявила Леона, расслабленно откинувшись на подушку. — Это такие сладости, приятель. Такие сладкие, что и представить нельзя. — С трудом подняв руку, Леона указала на картину над своей головой: — Это Ллойд.
Я перевел взгляд на картину.
— И Мишель, — добавила она, кивнув, и улетела в страну грез вкушать эти необыкновенные сладости.